Пешечные цепи на мгновение застыли, затем дрогнули и покатились вперед, на бегу наращивая темп. И одновременно заструилась, полилась навстречу ощетинившаяся оружием сплошная черная лента.
Сражение в памяти у Гамбита не сохранилось. Остались лишь фрагменты, куски. Мечущиеся фигуры с нашитыми на кафтаны крестами. Падающие, зарубленные пешки. Заколотый офицер. Грянувшийся с коня и покатившийся по полю всадник. Гамбит наносил и отражал удары, уворачивался и ставил блоки, защищался, атаковал… Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем протрубили отбой и уцелевшие с обеих сторон стали откатываться на исходные позиции.
Царили на позициях сумятица и неразбериха. Орали офицеры, суетились потерявшие свою фалангу пешки, конями расталкивая толпу, пробирались в тыл рыцари.
— Живой?! — удивился Гамбит, наткнувшись в пешечном водовороте на Зевка. Его тощая нескладная фигура, казалось, еще более истончилась и стала совсем несуразной.
— Сам не знаю, как уцелел, — развел руками Зевок. — Ох же и жутко было!
К вечеру неразбериха наконец улеглась. Поступила команда выставить охранение и встать лагерем. Насупленный, с перевязанной рукой Фианкет принялся считать потери. Вскоре выяснилось, что фаланге повезло: с поля не вернулись лишь трое.
— То не бой был, — устало проворчал старый Цейтнот. — То так, разведка боем.
Настоящий бой завязался на третьи сутки и тянулся с полудня до вечера. Назад на позиции не вернулись братья Цуг и Цванг. На следующий день снова было сражение, за ним еще одно, в котором зарубили Фианкета и в грудь ранили Зевка.
Гамбит вынес его на руках. Надрывая жилы, дотащил до лагеря и, не останавливаясь, попер в тылы — в лазарет. Возвращаясь, он думал о том, что стал настоящей пешкой, привычной ко всему, с боевой алебардой, присохшей к руке.
Зарядили дожди, и баталии временно прекратились. Уцелевшие пешки зализывали раны и набирались сил. Затем подоспело пополнение — древние, старше Цейтнота, старики и юнцы с едва пробившимися усами. Заменивший Фианкета офицер сказал, что назавтра ожидается генеральная битва.
Она завязалась на рассвете и к полудню превратилась в побоище.
«Не уцелеть, — думал Гамбит, нанося удары и прикрываясь щитом. — Ни за что не уцелеть».
— Ферзь убит! — раздался за спиной пронзительный голос. — Мат нам теперь, братцы!
Оскальзываясь в раскисшей, размолотой сапогами грязи, редкие пешечные цепи начали отступать. На флангах рванулись в прорыв рыцари, но были смяты и отброшены принявшими коней на пики шестерочными каре.
— Король! — услышал внезапно Гамбит и обернулся на голос. — С нами король!
— Да пропади он, — Гамбит выругался и в следующее мгновение увидал несущегося на него коня с пригнувшимся в седле крестовым валетом.
Удар боевой палицы пробил щит, сокрушил Гамбиту плечо и, вышибив сознание, швырнул его на землю.
Пришел в себя Гамбит в повозке, трясущейся на колдобистой дороге. Рядом сидел, ссутулившись, старый Цейтнот.
— Профукали войну-то, — вместо приветствия сообщил Цейтнот. — Еле ноги унесли.
— Где мы? — Гамбит приподнялся на локте и принялся озираться. Голова болела нещадно, и перед глазами расплывались цветастые круги.
— Да на седьмой горизонтали еще, — успокоил старик. — Дня через три до шестой доберемся. Ты, раз очухался, подумай пока. Или прикажешь мне с твоими бабами разбираться?
— С какими бабами? — изумленно переспросил Гамбит и в следующее мгновение вспомнил. Рокада и Рокировка. Жена и… Стало вдруг тоскливо — предстояло выбирать.
— Эх, молодо-зелено, — ворчал между тем Цейтнот. — Вот в мои времена были пешки. Темп-покойник, Форпост-покойник. Они бы шанса не упустили, как этот наш недоумок.
— Какого шанса? — не понял Гамбит. — Какой недоумок?
— Да Зевок, какой еще-то, — скривился старик. — Как они нас погнали, до самого лазарета докатились. Королевскую свиту перебили всю, а тут выползает невесть откуда этот задохлик. И что ты думаешь? Топором валета ихнего с коня снял, ухватил короля подмышки и дал с ним деру.
— Т-так ч-что же, — запинаясь, спросил ошеломленный Гамбит, — З-Зевок у нас т-теперь ферзем?
— Куда там! — отмахнулся Цейтнот. — Представь, отказался, болван. Хорошо, старый указ нашли, еще прадедом нынешнего короля писаный. Оказывается, пешка может не только в ферзя, а в любую фигуру превратиться, по желанию. Так что недоумок наш теперь офицерит. Тоже мне офицер, доской его по голове. Вот в мое время были офицеры!
Гамбит улегся на спину и закрыл глаза.
«Ох мы, крепкие орешки, — донеслось с марша. — Мы корону привезем! Спать ложусь я вроде пе-е-е-ешки. Просыпаюся — ферзем!»
