Я помолчал. Вирпилы все так же давали обозрение комнаты. Хрипел и пытался вывернуться капитан, спокойно стояли наши, нервно крутил головой удерживаемый в неудобном положении, но уже не дергающийся помощник капитана.
— Ильич. Будьте добры, на завтра выделите время для решения одной из задач.
— Слушаю, Виталий?
— Мама просила не запачкать ковер мозгами, так что или адвокатское сопровождение мне, после того, как я его все-таки дочитаю в более подходящем месте, или контроль за депортацией капитана из области. Можете выбрать сами.
— Лучше второе, это можно поручить кому-то. Много работы. Если не возражаете.
Последнее он сказал для лежащего с мокрыми штанами Нелидова. Я убрал оружие, и тот теперь неудержимо кашлял, согнувшись пополам.
Машинально перевел вирпилы за спину, проверил оружие, поставил на предохранитель и вышел на террасу, где привычно встал в тень и достал ампулу шприца.
Антидот сработал штатно, только облегчения это не дало. Вместо двух минут — почти двадцать, этого многовато. Нет облегчения и возврата к краскам и чувствам, есть только перевод с внешних факторов на эмоции.
Подумав, я отошел от дома, сев на ступеньки беседки. В глубине на скамейке белело покрывало, которое забыли снять перед дождем. Гроза, словно выполнив свою задачу, перешла в мелкую надоедливую морось, временами погромыхивая где-то далеко. У дома остановились еще три машины, в окне второго этажа мелькнула тень и дернулась занавеска.
Мама знала? Конечно, знала, она даже мелкую к себе забрала, и полог включила, хотя редко это делает. Наверное, и за домом следили, давая мне отработать.
Теперь понятно, почему сразу не одернули капитана. Это должен был сделать я, для каких-то выгод, которые получит семья. Мне весь вечер подсказывали, что нужно сделать и как, заранее зная, что под «гнилью» я это все вспомню. Ну что же, значит, я снова оправдал ожидания семьи. Могли бы и заранее сказать. Хотя наверное, там считывались реакции, для чего-то нужно было, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что это исключительно моя личная затея.
Плюс я под «гнилью» кажусь совсем бесчувственным. Вот картинка, должно быть — жертва хрипит, пытается одной рукой ствол изо рта вытащить, а я с каменной физиономией зачитываю приговор. Наверное, и это было учтено. Хотя… дед ведь сам сказал — нет конечных результатов, есть только промежуточные ступени. Что бы я ни сделал, на все уже есть сценарий, наиболее выгодный для семьи. Потому и не сказали мне ничего, пару раз намекнули — и хватит. У них нет сомнения в том, как я поступлю. Нас, похоже, совсем прижали, раз пошли на подобный шаг. Видимо, дела гораздо хуже, чем мне говорят… точнее — чем мне не говорят.
Мысли привычно путались, то слетая обратно в бесчувственность, то снова расцвечиваясь эмоциями. Пройдет, это знакомо. Надо будет потом выпить пару литров минералки.
Если бы меня подстрелили, то готов спорить — мама добила бы их, я ей в тактической стрелковке два боя из пяти сливаю, опыт все-таки. Женщина, защищая дочь и мстя за сына, убивает… да всех, включая того же капитана. Черта с два ее кто-то смог бы остановить. Или захотел бы остановить.
А если бы я не отредактировал файл? Не убрал из него десять секунд, на которых видно, что последний из нападавших вооружен? Какой у капитана был приказ? Вывести меня из себя? И был ли; может, это личная инициатива? Или это были его люди? Может и его, уж больно они нахально вломились. Ни разведки, ни внешней поддержки… или им пообещали, что все это будет? И капитана подставили так же, как и меня? Почему здесь Ильич и здоровяк Дима, но нет дяди Леши? Что эти двое должны были сделать?
Две стороны разыграли несколько фишек втемную, только одну накрутили заранее. Я вообще везучий, да.
— О чем задумался, юный падаван?
Мама села рядом, положив пистолет на ступеньку, и обняла меня.
— Мм? А… о том, что формулировка «судебки» какая-то корявая.
— Знаешь, тогда ее было некогда шлифовать. Лишь бы какая-то видимость законности, а как она звучит — дело десятое.
— Людям нужны правила.
— И хоть какое-то обоснование своих действий. Даже самым отморозкам. Мы не живем без идеи, пусть даже это «я живу без правил».
Мы несколько минут сидели молча. Наверное, Олька сейчас спит, но вряд ли по своей воле. Чуть-чуть снотворного еще у деда в доме и внутренняя комната, в которую без специального снаряжения не войти — достаточно для безопасности. А к утру следы стрельбы уже уберут.
Узнает отчим — ой, что тут будет…
— Мам, только честно — зачем ты меня в игру упрятала?
— Ты уже ответил. В городе возня, «варяги» нагрянули, дядьки твои опять глупостями заняты.
— И?
— Ты у меня парнишка увлекающийся. Дай тебе деревянный кубик — и то найдешь как его открыть. Не сразу. И пока будешь открывать, не будешь шататься по улицам.
