– Кто поедет, а кто и попрыгает, – поправил меня он.
– Рожденный скакать, ездить не может, – согласился я.
Но хватит лясы точить. Эх, понеслась кривая в баню!
Прыжок. Буксировочный трос вначале пошел слишком туго и чуть не дернул меня назад. Но мне удалось выправиться. Встал в белое пятно прочно, обеими ступнями. Подтащил за собой Сало. Смотал веревку и снова прыгнул.
До безопасного участка земли оставалось чуть меньше половины, когда я поскользнулся. И лужа-то была немаленькая. Но подошвы ботинок поехали по раскисшей мокрой земле, едва не вынеся меня за пределы спасительного белого пятна. Я забалансировал на самом краю, размахивая руками, пытаясь вернуть себе равновесие. Буксировочный трос вырвался из рук и полетел к земле…
На этот раз бабахнуло сильнее. И вспышка была. Нижний край веревки разлетелся волокнами, а уцелевшая часть загорелась. Огонь занялся мгновенно и побежал к Толику так резво, словно это была не альпинистская веревка, а трут!
Я ничего не успевал предпринять. Просто стоял и смотрел, как язычок пламени добирается до обвязки Сала. Он закричал, задергался, сильно раскачивая веревку, и принялся бить себя здоровой рукой по животу. К счастью, этого хватило, чтобы потушить огонь. Но тут раздался подозрительный треск. Он доносился со стороны экскаватора. Кажется, тому ржавому блоку, к которому я прицепил веревку, не понравился бешеный гопак, который только что «танцевал» в борьбе с огнем Сало.
– Замри! – прошипел я Толику. – Даже дыши через раз!
Несколько мгновений мы напряжённо молчали, опасаясь услышать, как ломается блок или рвется переправа. Но нет, обошлось.
Но тут во всей красе встала новая проблема. Буксировочного троса у нас больше не было. И веревка закончилась. Так что новый не сделать. Тащить Сало больше нечем.
– Я сам доберусь, – пообещал он. – Тут уж немного осталось.
Эти пять метров Толик преодолевал мучительно долго. Даже самая тормознутая черепаха по сравнению с ним могла считать себя быстроногой ланью.
День потихоньку приближался к вечеру, и я занервничал. Конечно, мне доводилось, и не раз ночевать в Зоне, но все же я предпочитал делать это в менее опасных местах, чем Коровник.
Толик тащил себя по переправе одной рукой и кряхтел от усилий.
Солнце скрылось за тучами. От земли между кляксами начал куриться подозрительный зеленоватый туман, и это мне очень не нравилось. К счастью, он вился возле поверхности, не переходя пресловутую границу в двадцать – тридцать сантиметров, – именно на этом уровне взрывались гайки и веревка.
«Возможно, этот туман и есть аномалия, – пришла мне в голову мысль. – Наверное, при ярком солнце ее не видно, а сейчас злодейка показалась во всей красе».
Наконец Сало миновал опасную область и повис рядом со мной у экскаватора. Ножом я перерезал обвязку, помог ему спуститься на землю. Ремень вернулся на пояс моих брюк, а транспортную веревку я оставил висеть – снимать ее было бы проблематично.
– Сейчас малость отдышусь, и пойдем, – пообещал Толик, но я отрицательно покачал головой, сказал резко:
– А вам, пассажир, слово не давали. С твоей покалеченной ногой ты и шагу не пройдешь.
Он вздохнул, соглашаясь. Несмело спросил:
– А как же тогда?
– Вот так, – я поднял с земли свой собственный рюкзак, достал из него спальник. Он у меня с собой на случай ночевок в Зоне.
Спальный мешок, как и веревку с ремнем, я покупал не абы какой. Выбирал суперлегкий – всего два кило – и потому недешевый. Если потащу в нем Толика по земле, нижняя ткань, как пить дать, превратится в лохмотья, и спальник придется выбрасывать. Эх, жалко-то как! Придется за новым в Новосибирск ехать, и то не факт, что куплю.
Вообще, с этим Салом сплошные расходы: вначале «браслет», потом веревка и спальник. Ладно, «бенгальским огоньком» все компенсирую.
Я повеселел, велел Толику:
– Залезай в спальник. Чего ждешь?
Ножом я проковырял дырку в головной части мешка, пропустил в отверстие ремень, застегнул пряжку. Получилась петля. Не слишком удобно, но сойдет. До выхода из Коровника нам тут осталось всего ничего. Раз плюнуть.
М-да… Мечты-мечты…
На деле тащить куль с Салом оказалось то еще удовольствие. Мы прошли метров тридцать, а я взмок и запыхался, словно пробежал до Владивостока и обратно. Зверски болели поясница и ноги – тащить Сало пришлось в полусогнутом состоянии гусиным шагом, а этот способ передвижения легким не назовешь.
Перед лопатой с тенью сделали вынужденный привал.
