– И его владелец – какой-то задрипанный бродяга из Мухосранска? – Удивление Ершова росло в геометрической прогрессии. – Он сам-то понимает, каким сокровищем владеет?
– Отлично понимает. И наотрез отказывается продавать.
– Все чудесатее и чудесатее… – Михаил уставился в окно, рассеянно разглядывая живописный пейзаж городской свалки.
Голова шла кругом от всех этих странностей. Паинит… Бесценный камень на шее у бродяги. Да не у какого-нибудь Саши Беркута или, к примеру, Димы Березы, а у Трын-травы! Разве нормального сталкера могут так прозвать? Как он по Зоне-то ходит, если ему все по фиг? Нельзя так с Зоной. Отомстит.
Да и сам посредник не вызывал доверия. Вон на элементарные вопросы ответить не может. Закономерная просьба показать фото Трын-травы вызвала у него чуть ли не приступ паники. Нормально, да? И вообще. Держится как дипломат, мать его. В костюмчике, с кожаным портфелем и навороченным ноутом, а рожа кирпича просит. И взгляд голодного вампира. Смотрит так, будто только и ждет, когда Михаил потеряет бдительность, чтобы напасть и вонзить клыки в его беззащитную шею…
Ершов поморщился – вон как воображение-то разыгралось. Конечно, у посредника нет никаких клыков, но Михаил все равно ни за какие коврижки не стал бы поворачиваться к нему спиной.
Все эти ощущения раздражали и вселяли тревогу. Дико захотелось курить. Ершов достал сигареты. Заметил, как округлились глаза посредника.
– Я думал, вы не курите!
– Индюк тоже думал, – Михаил щелкнул зажигалкой, раскуривая сигарету, затянулся и выпустил дым в окно.
– Вот это дело, – обрадовался посредник и тоже полез за пачкой.
– Я же сказал, нельзя, – напомнил ему Михаил.
– А… Как… – Посредник изменился в лице. С него мигом слетела вся напускная вежливость. – Да ты же сам, сука, дымишь!
– Мне можно, тебе нельзя. Моя машина – мои правила. Или подчиняйся, или вали на хрен, – Михаил с наглым интересом наблюдал за представителем заказчика.
Тот стиснул зубы, поиграл желваками и смерил Ершова злобным взглядом. Михаил и бровью не повел, всем своим видом показывая: мол, тебе решать.
Посредник взял себя в руки, смял пачку сигарет и демонстративно выбросил ее в окно. Сухо сказал:
– Вернемся к делам.
«Вот так-так! – Михаил едва успел подобрать отвисшую челюсть. – Такое проглотил и не поморщился! Похоже, я им и в самом деле нужен. Просто- таки позарез».
– Десять, – вслух сказал он. – За работу я хочу получить десять лимонов и ни центом меньше. Причем оплата вперед.
– Могу предложить тридцать, – холодно откликнулся посредник. – Тридцать пуль – именно столько входит в магазин «Калашникова». Ровно тридцать и ни пулей меньше. Все они втиснутся в твою грудь. Или в живот. Видел когда-нибудь распоротое очередью брюхо? Кровища вокруг, кишки наружу. А словивший всю эту хрень бедолага орет от боли и просит, чтобы его добили.
– Очень красочно. Тебе бы книжки писать. Там много подобного вранья, – Михаил хмыкнул. – На самом деле все происходит не так, – он задрал футболку, показывая рубцы от пулевых ранений. Пояснил: – Ирак, Ливия, Судан.
– Чечня, Сирия, Дагестан, – в тон ему отозвался посредник, демонстрируя собственную «коллекцию» шрамов. Он перестал играть в дипломата и стал самим собой – бывший военный, а ныне «темный купец». – Ну что? Договорились?
– Не знаю, – честно признался Ершов и протянул посреднику сигарету, признавая в нем равного. Щелкнул зажигалкой, помогая закурить. – Дельце- то ох как смердит.
– Зато деньги не пахнут, – посредник с наслаждением затянулся. – Треть получишь сразу. Остальное после выполнения. Это все, что в моих силах. Лимон для заказчика – крайняя цена. Больше не даст. Откажешься ты, найдем другого. Решай.
Михаил задумался. Но миллион мешал сосредоточиться. «Как там любит говорить Трын-трава? По фиг? Вот и мне сейчас по фиг все, кроме денег. Ничего, прорвемся».
– О’кей, я в деле, – вслух сказал он.
– Вот билеты и документы. Фальшивка, но от настоящих не отличишь. Путь предстоит долгий – на перекладных. Конечная точка маршрута – город Искитим, Новосибирская область. Там тебя встретит наш человек. Зовут Сало. Он обеспечит проход в Зону, даст оружие и снаряжение. В городе особо не светись, по кабакам не шляйся. Понял?
– Угу. Сало, значит… Что ж у вас, у русских, у всех кликухи такие отстойные?
– Какая жизнь, такие и кликухи, – отозвался посредник.
…Внешне Сало абсолютно не соответствовал своей кличке. Поджарый, будто гончая, нелюдимый и неприветливый, с черными угрюмыми глазами. Он смотрел по сторонам украдкой – словно воровал взглядом. На Михаила прямо не взглянул ни разу – рассматривал исподтишка. С ходу окрестил своего
