полицейской форме, явно был в селе участковым. Остальные тоже, видно, чем-то не угодили боевикам. Их всех, включая детей, сковали наручниками и надели пояса, начиненные взрывчаткой.
Кроме заложников в классе находились еще три боевика. Двоих капитан положил с ходу выстрелами из «Глока» так, что они даже не успели понять, что произошло. А третьего взял на прицел и сказал по-английски:
– Ну здравствуй, Лис.
Похоже, мы нашли неуловимого саудовца, учителя террористов, инструктора по минному делу.
Глаза саудовца превратились в щелки. Он поднял пустые руки вверх и быстро заговорил тоже по-английски. Этот язык я худо-бедно знал и потому смог понять его слова:
– Откуда вы взялись? Вы кто такие, а?
– Тебе какая разница? – огрызнулся капитан.
– Вы пришли меня убить. Я имею право знать.
– Мы офицеры российской армии. Легче стало?
– Врешь! – Губы Лиса ощерились в усмешке. – Ты не солдат. Он, – кивок на меня, – да. А ты нет.
Выражение лица капитана неуловимо изменилось. И я, и саудовец поняли, что сейчас последует выстрел.
– Погоди! – завопил Лис. – За меня обещана награда, я знаю. Пол-лимона баксов. Ты наемник, да? Ты же пришел ради денег! Я заплачу в два раза больше. Прямо сейчас! Назови, куда перевести день…
Лис не договорил – пуля навеки заткнула ему рот.
– Он правду сказал? – глухо спросил я.
– Ты понимаешь английский? – Напарник поморщился. – Я надеялся, что нет. Надо было говорить на арабском.
– Ты знаешь еще и арабский?!
– Я говорю на восьми языках, не считая русского. И на трех из них без акцента, – он не понтовал, а констатировал факт.
– Кто ты такой? А? Откуда? Иностранный легион? «Морские котики»? «Серые волки»? УНА-УНСО?
– Неважно. – Он достал из кармана мобильник и сделал фото трупа, а затем обнажил нож, вырезал у мертвого Лиса оба глаза и убрал в пакет.
– Доказательства, чтоб деньги получить? А чего ж у него лимон не взял? – хмуро поинтересовался я.
Мнимый капитан не ответил. Зато заговорила одна из женщин. Она кивнула на плачущую девочку и попросила по-русски, но с сильным акцентом:
– Спасите ее! Пожалуйста!
Загомонили и остальные. Кто по-русски, кто на местном наречии. Они развопились так громко, что капитан прикрикнул на них:
– А ну заткнулись, если жить хотите! Сейчас всех освободим.
Он собирался снять с ближайшего ребенка наручники, но я остановил его:
– Погоди. Дай-ка гляну.
Уж не знаю, сработала ли моя хваленая интуиция или наметанный глаз сапера углядел крохотный проводок, идущий от взрывчатки на поясе к металлическому браслету. Оказалось, Лис подготовил сюрприз. При попытке освободить заложников прозвучал бы взрыв.
– Разминировать сможешь? – уточнил мнимый капитан.
– Тебе-то что за дело? – огрызнулся я. – Ты получил то, за чем пришел. Вот и проваливай!
Во мне бурлила злость. Я этого гада за своего считал, а он!.. Спецназовцем прикинулся, Пашку обманул, меня. Использовал нас для собственного обогащения, гад!
– Пришить бы тебя! – вырвалось в сердцах.
– Не сможешь. Если что, я тебя положу, а ты меня нет, – серьезно ответил наемник и примирительно добавил: – Ты, Сотник, не кипешуй. Мы с тобой благое дело сделали. Без этой мрази мир станет лучше. И потом, нам с тобой еще выбраться отсюда надо. А счеты уж после сведем.
– А их что, тут оставим? – Я указал на заложников.
– Нет, зачем. Разминируем, и пусть где-нибудь спрячутся. Через пару часов штурм начнется, бойкам станет уже не до них. Есть где укрыться? – спросил наемник участкового.
– Найдем, – ответил тот.
– Давай, Сотник, действуй. А я снаружи покараулю, – наемник вышел из класса, закрыв за собой дверь.
Я проводил его недоверчивым взглядом. Вполне возможно, он решил слинять. Не факт, что останется стоять за дверью.
А, плевать! Да пошел он! И без него справлюсь.
Я отбросил посторонние мысли прочь и сосредоточился на взрывном устройстве. Лис с ним явно заморачиваться не стал – пошел по простому пути. Мне удалось довольно быстро разобраться с общей схемой, и я приступил к обезвреживанию поясов, как вдруг за дверью раздались голоса, потом
