Апперкот бывшего боксера-профессионала свалил Сухаря с ног. Мы уставились на распростертое тело, не зная, что с ним делать дальше. К нам подошел Сумрак. Остальные, встревоженные до последней степени, тоже выбрались из машин и сгрудились вокруг Сухаря. Его продолжал бить колотун, кожа побледнела, губы посинели, а волосы стали белыми от инея. Он замерзал прямо на наших глазах, а мы не знали, что предпринять.
– Чего с ним делать, Коля, а? – спросил Утюг.
– Может, спиртом растереть? – несмело предложил Рубик.
– Или в спальники замотать, авось согреется, – добавил Архимедик.
– Нет, – после паузы откликнулся Сумрак. – Оставим его здесь. Пусть забирает, – он осмотрелся по сторонам, ища взглядом чудовищный силуэт Головы-два-уха. Но ее не было видно, может быть, пряталась в тумане.
– Ага, забирает. А потом и нас всех, по одному, – буркнул Литва.
– Значит, «брызгами» не откупились, – заговорил Чвиль.
– Не откупились, – эхом откликнулся Сало.
– И что теперь? – заверещал Архимедик. – Мы все вот так, по очереди…
Он осекся, глядя на Сухаря. Тот очнулся, открыл глаза и попробовал встать, но вновь упал. Свернулся калачиком, словно пытался согреться. Тщетно. Сухарь леденел все больше, покрываясь прозрачной корочкой – точь-в-точь как Бородач. Его сведенные судорогой губы шевельнулись:
– Помогите… пожалуйста… – а потом веки закрылись, и он затих. Помер или только сознание потерял.
Архимедик вздохнул, шумно, со всхлипом. Сапог и Утюг разразились громким матом. Рубик истерически хихикнул и спросил с сумасшедшинкой в голосе:
– А замерзнуть это ведь не больно, да? Вроде как просто лег и уснул?
– Да заткнись ты, – зашипел на него Литва.
– Делать-то что? Коля, а? – Архимедик с надеждой обреченного уставился на Сумрака. – Неужто пропадем?!
– Трын-трава, а ты что скажешь? – неожиданно обратился ко мне Утюг.
У меня от удивления прямо-таки челюсть отвисла.
– Игорь, какие думки? – поддержал Ястреба Чвиль.
Я пожал плечами и высказал очевидное:
– Да, по ходу, не отвяжется она от нас. Не отпустит. И отмычками не откупимся.
– Делать-то что?! – взвизгнул Архимедик.
Рубик задумчиво посмотрел на него и ответил каким-то чужим, безжизненным голосом:
– Копать надо.
– Что копать? – не понял Архимедик.
– Холодно ему, – невпопад ответил Рубик, наклонился над Сухарем, вытащил из сведенной судорогой ладони саперную лопатку, сошел на обочину и вонзил острие в землю.
Мы ошалело уставились на него.
– Крыша потекла? – предположил Сапог.
– Он под внушением, – догадался я. – Голова-два-уха… – Я замолчал, украдкой осматриваясь по сторонам.
– Она здесь?! – Архимедик судорожно завертел головой, пытаясь рассмотреть сквозь туман зловещего преследователя.
Заозирались и остальные. Литва выдернул из кобуры «Глок», снял с предохранителя.
– Порожняк, – неодобрительно сказал ему Чвиль, – ствол проблему не решит.
– Лишним не будет, – проворчал Литва.
Некоторое время мы молча смотрели, как Рубик копает могилу.
– А он для Сухаря или… э… для себя? – почему-то шепотом спросил Архимедик.
– Какая разница? – разозлился Литва. – Радуйся, что не для тебя!
– Понятно, что… хм… терпила сам копает себе могилу. Но кто ее потом закапывает? – неожиданно заинтересовался Ястреб. – Он же сам не может – на дне лежит.
– Голова-два-уха закапывает, – пояснил я. – Застал конец этого процесса в березняке, где остался Бородач. Как именно она это делает, не знаю, врать не буду.
– Да какая разница? – вспылил Сапог. – Давайте-ка валить отсюда!
– Далеко не свалим, – высказал разумную мысль Чвиль. – Догонит.
– И все же лучше уехать хоть куда-нибудь, – поддержал Сапога я. – Как только Рубик докопает, появится Голова-два-уха, а мне больше неохота на нее любоваться. Насмотрелся уже.
