Комм задрожал, запульсировал лиловым. Над ковром появилось изображение Лилии – прищуренные глаза, собранные в хвост волосы.
– Привет! Совсем меня забыл…
– Не ты ли послала меня на Луну? – вздохнул Хонгр.
– Я? На Луну? Ты выражаешься фигурально?
– Нет. Совсем нет. Старик, которого ты велела слушаться, приказал мне лететь сюда.
Революционер решил не называть Мерлина по имени. Все-таки линии связи могут прослушиваться. Имя привлечет ненужное внимание.
Лилия изумленно глядела на Хонгра:
– Я тебе что-то велела? Наверняка ты меня не так понял.
– Нет? Но тогда…
Хонгр замялся. Лилия смотрела на него, ожидая.
– Тогда ты и не ждешь меня? Там, на Земле? – продолжил Хонгр.
– Жду, – ответила девушка. – Ты и в самом деле на Луне?
– Определенно.
– А я ее вижу. Прямо над головой… Помаши мне рукой!
Хонгр махнул – правда, иллюминатора в его комнате не было. Но Лилия сейчас действительно смотрела на него. А он мог выйти в зимний сад и взглянуть на нее…
Спустя несколько секунд он уже смотрел на голубой шар Земли, пытаясь различить Монголию и Улан-Батор. Где-то там, в ночном саду, глядела в небо его любовь, девушка, ради которой он был готов на все.
– И чем ты занимаешься? Устраиваешься на работу? – спросила Лилия.
– Нет. Читаю стихи.
– Какие?
– Гумилева.
– Великолепно. А какие у тебя планы?
– Я собираюсь его убить.
– Ты ненормальный? – закричала девушка. – Совсем одичал?
– Но…
Хонгр растерялся и не знал, что сказать. Теперь ему стало ясно, что Лилия действительно не просила его ни о чем. Ведь они общались в вирте, а там подделать обращение человека проще простого. Что и было сделано Мерлином.
Значит, Лилия понятия не имеет о его делах, не входит ни в какие организации и совсем не интересуется революцией. Да и с чего бы? Зачем ей менять что-то в мире, который добр к ней и к ее друзьям?
– Ты меня пугаешь, Хонгр, – тихо сообщила Лилия. – Вроде бы не мальчик. Что за странные заявления?
– Я и сам себя пугаю, – признался Хонгр. – Но ничего… Я скоро прилечу к тебе. Наверное…
– И не вздумай никого убивать! Ты же пошутил?
– Конечно, пошутил.
Космолет шел на посадку. Луна закрывала уже половину обзора. Завораживающее зрелище – обширные бледно-желтые поля, сверкающие зеленью и голубизной стекла теплиц и хранилищ воды, дымчатые блоки жилых зон. Вокруг нас роились орбитальные зеркала разных размеров, освещающие и затеняющие Луну.
Связаться с внешними источниками информации не получалось – похоже, любое электромагнитное излучение надежно блокировалось аппаратурой космолета, а сам он казался диспетчерам лунного движения невидимкой.
– Приготовимся к бою, – предложил Гумилев. – Наши противники могли предусмотреть случай захвата корабля. Будьте готовы стрелять без промедления.
Дима Соловей посмотрел на нас с плохо скрытым торжеством. Наверное, мы не учли чего-то? Или он считал своих хозяев такими могучими, что в схватке с ними у нас шансов не было?
Я крутанул барабан найденного в космолете револьвера. Обойма в нем была всего одна.
Гумилев тем временем поднялся из кресла, подошел к пленнику, внимательно оглядел его.
– Не нравитесь вы мне, Дима, – сообщил он.
– А что? – тревожно спросил певец.
