– Вот только ты еще не начинай, мисс богатая-сучка-которая-собирается-получить-работенку…
– Да ладно, не бесись. Это не от тебя зависит: просто твоя игрушка – обычная штамповка. Облатка у тебя совершенно дубовая. Может, на улице такой уровень и сойдет. Но по сравнению с нашими курсовиками – это тьфу. Давай я ее тебе перепишу.
– Что перепишешь?
– Твою программу. Эти дешевки пишут шестнадцатеричным кодом, потому что промышленные программисты – смирившиеся хакеры-неудачники. Они так думают и не могут иначе. Дай мне облатку, я ее прогоню через наш кафедральный анализатор, отредактирую, внесу изменения и переведу на современный язык. Уберу все лишние переходы. Это ускорит твою реакцию и вдвое сократит петлю обратной связи. Поэтому ты сможешь летать быстрее и лучше. Я сделаю из тебя настоящего профессионала. Аса!
Нэнси сделала затяжку из бурбулятора и зашлась кашляющим хохотом.
– Так можно? – не веря своим ушам, поинтересовался Дейк.
– А зачем, по-твоему, люди покупают устройства с золотыми контактами? Ради престижа? Черта с два! Высокая проводимость на несколько наносекунд ускоряет реакцию. А скорость реакции решает здесь все, дружок!
– Нет, – упорствовал Дейк. – Если бы все было так просто, у всех давно уже были бы такие фиговины. И у Крошки Монтгомери была бы. У него давно все самое лучшее.
– Ты будешь слушать? – Нэнси резко отставила бурбулятор, коричневая вода выплеснулась на пол. – Железо, на котором я работаю, на три года опережает все, что производится серийно.
– Врешь, поди, – сказал Дейк после долгой паузы. – Или ты действительно это можешь?
Новая программа отличалась от предыдущей примерно как «форд» двадцатых годов от девяносто третьего «лотоса». «Спад» повиновался будто во сне, слушаясь тончайших мозговых импульсов. За несколько недель Дейк научился лихо выполнять фигуры высшего пилотажа. Он выходил против местных подростков и одиночными самолетами, и тройками и неизменно всех сбивал. Дейк испытывал судьбу, пижонил. Аэропланы продолжали падать…
Однажды, когда Дейк прятал в карман очередной выигрыш, от стены отделился долговязый негр. Он поглядел на ламинированные бумажки в руках Дейка и презрительно ухмыльнулся. Сверкнул рубиновый зуб.
– Знаешь, – сказал негр, – услышал я, что здесь завелся некий умник, который умеет летать, но забавляется с детишками…
– Господи, – произнес Дейк, намазывая датское масло на хлебец из водорослей, – да я ими пол вытер, этими ниггерами. А они тоже летуны будьте-нате.
– Чудно-чудно, дорогуша, – пробормотала Нэнси. Она работала над дипломом и как раз вводила данные в машину.
– Знаешь, я думаю, у меня настоящий талант на эту хрень. Ну то есть, да, программа дала мне какую-то фору, но ведь я и сам парень не промах. Я и вправду здорово наблатыкался, понимаешь?
Машинальным движением Дейк включил радио. Древней трескучей медью завыл диксиленд.
– Эй, – запротестовала Нэнси. – Ты соображаешь? Я же работаю.
– Да я только… – Он повертел ручку, и из приемника полилась какая-то медленная романтическая лажа. – Вот. Ну, вставай. Давай потанцуем.
– Ты же знаешь, я не могу…
– Конечно можешь, солнышко.
Он бросил ей огромного плюшевого медведя, а сам подхватил с пола платье, пошитое из лоскутов. Зажал воротник под подбородком и взял платье за пояс и за рукав. Платье пахло пачули и чуть-чуть потом.
– Смотри. Я стою здесь – ты стоишь там. Мы танцуем. Идет?
Смущенно моргая, Нэнси встала и крепко прижала к себе медведя. А потом они медленно танцевали, глядя друг другу в глаза. Вскоре она заплакала. Но при этом улыбалась.
Дейк грезил наяву, воображая себя Крошкой Монтгомери, напрямую включенным в пульт истребителя вертикального взлета. Грезил, как машине передаются его малейшие нервные импульсы, как рефлексы вздрючены по самое не могу, а по жилам растекается стимулятор.
Пол в комнате Нэнси стал джунглями, кровать – плато в Андском нагорье. Дейк гнал «спад» на форсаже, как будто это была новейшая боевая машина с полноценным биоинтерфейсом. Управляемые компьютером шприцы медленно подают в его кровеносную систему компот из мощных стимуляторов. Датчики вживлены прямо в голову – и, закладывая виражи в зелено-голубых небесах над тропическими лесами Боливии, Крошка будто чувствует воздушный поток, обтекающий элероны.
Внизу сквозь джунгли продирается пехота. У солдат над локтем укреплены инъекторы, чтобы придать им в бою ярость обреченных, – жидкий ад в голубом пластмассовом пузырьке. Вероятно, за неделю им впрыскивается доза минут на десять. А вот бреющий полет над самыми верхушками деревьев, с рефлексами, задранными на максимум, так что наземные войска ничего и не заметят, пока ты, оказавшись прямо над ними, не сбросишь фосгеновые бомбы
