— Я прошу прощения за то, что подслушала ваш разговор! — Лиса выпрямилась, расправила плечи и смело поглядела в глаза стоящему перед ними ректору.
Келейр собрала волю в кулак и решила, что выдержит это испытание достойно. Она виновата перед Саргоном, а значит, примет свое наказание. Элазар снова заставил себя не улыбнуться. Они были так похожи в этот момент. И юноша, и девушка. Прекрасная пара. Он не сомневался, что принял верное решение.
— Ваша реакция, Броган, позволяет мне сделать вывод: я был прав, считая, что вы в курсе последних событий, касающихся семьи Тайернак, — проговорил ректор.
Рейн нахмурился и согласно кивнул головой.
— Прекрасно. Мы экономим кучу времени! — Белоснежная улыбка блеснула на лице Саргона.
Келейр не могла взять в толк, отчего их не наказывали. Отчего ее не наказывали? Почему ректор выглядит таким довольным?
— Мне хотелось лично говорить с вами о сложившейся ситуации. Поэтому я и пригласил обоих в кабинет. — Саргон посмотрел на Рейна. — Иллес Эллгар доверял вашему дяде. Он хороший человек. Насколько я знаю, у Фелана нет наследников. Он собирается оставить Оберонский замок вам, Броган?
— Я как-то не спрашивал его об этом, — сухо ответил Рейн. — К чему
— Оберон находится на самой границе Грахеймна. Это весьма далеко от владений князя Нолана Тайернака и от Раегдана, — игнорируя вопрос ученика, продолжил ректор.
— Верно. Обитателей Раегдана устраивало такое положение вещей, — нахмурился Броган. — Чем я дальше, тем лучше. Так почему вы говорите мне об этом?
— Замечательное место… — хмыкнул Саргон. — Природа там хорошая. Детей растить — одно удовольствие…
— Каких детей? — глухо пробормотал Рейн, совсем теряя нить разговора.
Странная тревога заставляла его нервно переминаться с ноги на ногу. И этот взгляд… Что ректор задумал? Новое наказание? Но ведь амнистия! Проклятье, нужно было прочитать устав! Но ведь мелкий… или мелкая… Боги! Как звать ее теперь?
— Ваших, Броган. Вы, как и любой отец, должны заботиться о своем роде, — продолжил непонятные речи Саргон.
Он сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на своих учеников. Келейр пребывала в такой же растерянности. Казалось, что ее присутствия никто не замечает. Мужчины рассуждали о наследстве дракона и его будущей семье, но она-то тут при чем? Лиса была уверена, что сегодня разговор Саргон заведет именно о ее семье и сложившейся ситуации.
— Не-э-эт, — отмахнулся Рейн, нервно хмыкнул и покачал для верности головой. — Не собираюсь я заводить семью! Такая морока не для меня! Мне и одному хорошо…
Келейр поджала губы и согласно покачала головой, повторяя за драконом. Он был прав. От семьи одни проблемы. Вся головная боль от них, от родственников. Вот нет их — и ты свободен, волен творить, что пожелаешь. Семья — это зло! Поскольку и ректор, и дракон поглядели на нее, лиса поняла, что размышляла вслух. Броган ухмыльнулся и похлопал ее по-братски по плечу.
— Верно говоришь, мелкий!
— Вы меня разочаровали, Броган… — Саргон придал своему лицу трагичности, тяжело вздохнул и продолжил: — После всего произошедшего я надеялся, что вы как мужчина возьмете на себя ответственность.
— Чего? — Оба ученика большими глазами уставились на ректора.
Не меняя выражения лица, что давалось ему с трудом, Элазар продолжил свою речь:
— Юность — прекрасная пора. Пора любви и прочих безумств. Пора душевного смятения, вынуждающая нас совершать те поступки, на которые старики, подобные мне, никогда бы не решились.
— О чем вы говорите?! — не выдержал Рейн.
Дракон настороженно сощурился, глядя на ректора. Келейр растерянно переводила взгляд с одного на другого.
— Ради своей любви девица покинула родной дом, покинула своего жениха. Она решилась обрезать свои чудесные косы и вырядиться в мужские одежды только ради возможности находиться рядом, — Саргон душевно вздохнул, — отказаться от всего и подвергнуть свою жизнь смертельной опасности. Это любовь, Броган! Это любовь…
Ректор кивнул своим же словам, понимая, что в кабинете повисла кладбищенская тишина.
— Но я не могу позволить двум душам жить под одной крышей без единения. Каким же надо быть жестоким? — Ректор отошел от окна. — Поэтому от всего сердца я благословляю вас, дети мои!
Он по-отечески положил одну руку на плечо Рейну, вторую — на плечо Келейр. Ученики, не моргая, смотрели на него, словно птенцы вепшеньки, впервые выглянувшие из своего гнезда.
— Чего? — выходя из ступора, произнес Броган.
