— Твоя доброта — твое проклятие, — протянул Аристакес.
Маг скрывал тревогу за друга за показной мрачностью и постоянной критикой. Но его истинные чувства от Элазара не скрылись. Он похлопал товарища по плечу и вновь склонился над бумагами.
— Выстоим, мой друг. Мы как сорная трава. Нас притопчут, но под первыми лучами солнца мы вновь упрямо подымемся. А все почему? — Он исподлобья поглядел на проректора.
— Почему? — недоверчиво поинтересовался маг, аккуратно складывая свои смятые записи.
— Потому что работы — выше крыши! А мой проректор до сих пор план не подготовил. Не видать тебе почетной доски, Арис. Не видать… — сокрушенно покачал головой Элазар.
Утро встретило их дождем. Шумной стеной он лил, не переставая. Стоило серому тревожному небу осветиться короткой вспышкой молнии, как Саргон принимался вглядываться в темный горизонт, готовый кинуться на помощь товарищу. Нервы сдавали. Два дня… Ректор опустошил свой кубок и мрачно отставил полупустую бутылку.
Белла в который раз отпускала в небо ястреба, но птица возвращалась без вестей. Хьюго не мог задержаться на такое долгое время без веских причин. Он должен был вернуться. Неизвестность заставляла рычать и мрачно вышагивать по кабинету. Сегодня никто не решался тревожить его, даже Вардван обходил кабинет ректора стороной.
Работы по восстановлению деревни продолжились, несмотря на непогоду. Девушкам велено было оставаться в замке, ректор решил возобновить их занятия. Но Келейр сбежала еще утром, как только мальчишки покинули ворота академии. Накинув капюшон, она шагала рядом с Рейном, украдкой поглядывая на мужа. Тот ворчал о том, что некоторых нужно за хвост привязывать, чтоб неповадно было сбегать, но явно радовался такой компании.
Пока они пытались отремонтировать несколько очередных домишек, Броган размышлял. Совсем скоро ему исполнится девятнадцать. Если быть точным, то через неделю. В этот день он обязан явиться в Раегдан. Конечно, когда дядя озвучивал ему это указание матери (кажется, с тех пор прошла целая вечность!), Рейн еще не знал, к чему все эти церемонии и официальное празднование его жалкого дня рождения. Рейн готовился быть свидетелем того, как родовая печать перейдет в руки Ивара. Ему лишь оставалось быть его вечной тенью. Что же теперь? Мать намеревалась передать ему власть в день его совершеннолетия? И он должен был наблюдать за падением своего брата? Смотреть на его унижение?
Броган стиснул зубы и со злостью отбросил сломанную раму. Келейр молчала. Весь день она была рядом, но молчала, позволяя ему разобраться в своих мыслях. Рейн был более чем благодарен. Он не прогонял жену, хоть и злился за то, что мокла здесь и устала до дрожи в руках. Знал, что не уйдет. Слишком упряма. Но, встречаясь с ней взглядом, словно цеплялся якорем за спасительную землю.
Старшему сыну прочили в жены единственную дочь Тира Альвергардского. Их драконий род был еще более древним, чем Броганы. Рейн посмотрел на Келейр, которая пыталась оторвать сломанную доску от стены. Перепачканная в земле, вымокшая до последней нитки… Отрезавшая свои косы и буквально лишившаяся чести этим поступком… Она никогда не будет принята Айлой.
Глаза дракона вспыхнули сапфирами под завесой мокрых черных волос. Он тряхнул головой, убирая пряди с лица. Его жена никогда не будет принята в Раегдане. До тех самых пор, пока жива леди Броган. Он не станет просить у богов смерти матери, но никогда не примет печать из ее рук. Это право Ивара. Тот, кто был отвержен, никогда не пожелает этого другому.
Вот что означали слова дяди Фелана, говорившего им, что братья должны держаться друг друга. Он тоже был в курсе. Злость за обман захлестнула дракона, но Рейн заставил себя успокоиться, замечая, как потемнели руки, покрывшись чешуей.
Он был благодарен ему. Дядя был всей его семьей. Точнее, лишь его Рейн считал родной душой все эти годы. Все, что пришлось Фелану вытерпеть от нерадивого племянника, окупало ложь с лихвой.
Броган вновь посмотрел на жену и подошел к ней, а затем порывисто обнял. Замерзла ведь совсем, глупая! Почему не осталась со всеми остальными девицами в замке? Он сжимал объятия все сильнее, чувствуя, как Келейр обвила руками его талию, прижимаясь к груди щекой. Рейн опустил подбородок на ее макушку и закрыл глаза. Через неделю ему придется предстать перед семьей. И он, Рейн Броган, сын Айлы Броган, хозяйки Раегдана, заявит о том, что отрекается от власти.
Брата обучали всему, что должен знать правитель, он рос и воспитывался так, как и подобало наследнику. Кто лучше Ивара Брогана знает их земли? Никто. Мать, сама того не ведая, подготовила достойную замену отцу.
Сейчас, несмотря на тревоги и предстоящие события, Рейн ощущал тепло. Наверняка виной тому была жена, согревшаяся в его объятиях. Какая бы беда ни явилась на порог, у него хватит сил противостоять. Теперь у него есть причина быть стойким.
Беда пришла ночью… Постучала тяжелой мокрой рукой в дверь, требуя отворить. Гроза продолжала терзать округу, и Элазар, уснув прямо за своим столом, поднял голову, пытаясь разглядеть хоть что-то во вспышках молнии.
— Входите, — хрипло разрешил ректор и провел по уставшему лицу ладонью, пытаясь прогнать сон.
В приоткрывшемся дверном проеме показался Бродик. Ведьмак был непривычно бледен и молча поманил Элазара, приглашая следовать за собой.
