– Сейчас он далеко. И что делаете вы?
– Спасаю свою шкуру и шкуру его дочери! – огрызнулась Лиля.
Но серые глаза смотрели так, что она невольно успокоилась. Было в Фалионе что-то такое… сдерживающее самые яростные порывы. Не смирение священника, нет. Внутренний стержень. Твердость, которая заставляет спасовать перед собой.
И Лиля отступила. Опустила глаза первой.
– Правильно. Ни у кого не повернется язык осудить вас. Вы спасаете себя. Но в то же время… Лиля вы осознаете, что мужчины – существа достаточно гордые?
– Да, мне говорили.
– Вы не оставляете от гордости Джерисона камня на камне. Вот скажите – он скоро возвращается. Как вы себе представляете вашу встречу?
Лиля порадовалась, что сидит. Стояла бы – упала бы.
Как?
Не знаю!!!
– Возможно… разговор?
– А возможен ли между вами будет этот разговор?
Лиля сверкнула глазами. Но куда там.
– Если бы я не считал себя вашим другом, я никогда бы вам этого не сказал.
Лиля выдохнула. Положила руку в тонкой кружевной перчатке на руку Александра.
– Простите. Я знаю, вы мой друг.
– И мне хочется оставаться им и дальше.
И где-то там, в глубине души, скрытое даже от себя… Они смогут видеться и общаться, если Лилиан останется в столице. А для этого ей надо договориться с мужем. Потом, возможно, у них будет отдельная жизнь. Но при первой встрече… Александр знал себя.
Да плюнул бы он на все наставления и уговоры. Дальше Вирмы не сошлют! И такого бы наворотил с раздражения, непонимания и злости… Нет, Лилиан обязательно надо предупредить.
Лиля размышляла. А ведь и правда. Супруг воспринимался как некое абстрактное нечто вдалеке. А что с ним делать, когда он будет рядом?
Если он будет врагом – лучше отравить сразу. Но ведь и Мири ее терпеть не могла, а сейчас с рук ест. Да и… это по-женски. Пусть глупо. Но Лиля думала, что лучшей местью за несчастную толстушку, которую не любили, а просто пользовали, будет повторение ситуации, только наоборот. Когда не любят уже супруга.
– Алекс… Я правда не знаю.
– А я знаю. Лиля, вы мне рассказывали о себе.
Было такое. Хоть и отредактированную версию. Не про попаданство, а про то, что очнулась от наркоты и поняла, что дальше так жить невозможно. А задатки были отцом заложены в детстве. И плевать, что мы с ним виделись по часу в месяц! Я сказала – генетика!
– И?
– Ваш супруг общался с вами, с нормальной? Уж простите…
– Да нет, все в порядке.
– Не под зельем, не с…
– Нет. Ни разу.
– Почему бы вам не написать ему? Откровенно?
– А вы думаете, что я не писала?
Лиле было интересно. Но Фалион покачал головой.
– Уверен. Скорее всего, он писал вам, как будто вы до сих пор одурманены, вы обиделись.
Ну, если дурман заменить на старую личность, – мужик как в воду глядел. Лиля вздохнула.
– Полагаете?
– Уверен.
– И вы правы. Я напишу. Обещаю. Сегодня же.
– Сделайте это, Лилиан. Разве вам так необходимы семейные ссоры? Вы ведь хотите дом, детей. Любящего мужа.
– Откуда вы только знаете?
– Ну, мужа я никогда не хотел, – коварно усмехнулся Фалион. – А вот все остальное…
Лиля расхохоталась. Разговор перешел на что-то легкое и непринужденное. Но слова Фалиона гвоздем засели в уме Лили.
С одной стороны, она была права.
