вскрытие, обследовать ее мозг и мозг человека, постоянно находившегося в этом здании. Вы никого не убили при захвате?
— Нет, все целы. Не первый раз…
— Жаль… — искренне огорчился я. — Может, выделите одного на эксперименты?
— Ты чего? — возмутился Муромцев. — Они граждане страны и живые люди!
— Ну, не все… — Я показал пальцем сквозь тонированное стекло на человека в форме лейтенанта — его как раз сажали в автозак. — Вот этот сейчас умрет. Кровоизлияние в мозг…
Мы вместе наблюдали, как человек дернулся и завалился назад, чуть не сбив с ног двух спецназовцев.
— Это ты? — Генерал закрыл лицо руками, поставил локти на стол.
— Побойтесь бога, Василий Петрович… — сделал честные глаза, но он не оценил, так и не посмотрел на меня. — Спасти его можно было, конечно, но зачем? Нам нужна информация, не правда ли?
— Нужна, — глухо проронил генерал сквозь пальцы. — Свободен.
— В смысле? — напрягся я. — В каком смысле — свободен? Вы меня, случайно, ни с кем не перепутали? С каким-нибудь своим подчиненным? — достал из кармана удостоверение, которое так ни разу и не открыл, бросил на стол. Снял уже расстегнутую ранее разгрузку и швырнул на сиденье. — Роль свою позабыли? А как же «сынок»?
— Извини. Я неправильно выразился. — Муромцев убрал руки от лица, но смотрел в сторону, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Сам понимаешь, привычка.
— Нет. Не понимаю, — яростно прошептал я. — Без меня вся группа легла бы! Вам бы пришлось это здание либо взрывать, либо травить всех! А сколько там гражданских было, а? Устроили моральные терзания из-за одного преступника! — сплюнул на прорезиненный шершавый пол. — Но не надо мне тут вещать о том, что только российский суд может определить, кто преступник, а кто нет!
Выпрыгнул из автобуса, в ярости так хлопнул сдвижной дверью, что она слетела с направляющих. Внутри все кипело от возмущения — они все одинаковые, все. Стоит отхватить хоть маленькую толику власти — и получите барина и крепостных! Накинул на себя «отвод глаз», отошел чуть подальше, сел прямо на землю в тени у забора. Домой. Хочу домой. Пошли они все…
Рядом со мной заскрипел гравий — присел Утес.
— На камере телефона тебя видать, — спокойно произнес он и толкнул меня плечом. — Да не обращай внимания, Колдун. Он так-то мужик нормальный. Только правильный чересчур.
— Вы чего там, подслушивали? — Я открыл глаза и посмотрел в бирюзовое небо.
— Нет, мы охраняли, чтобы никто не подслушал. — Судя по голосу, он улыбался. — Вот Окунь и говорит, иди, поболтай…
— А чего сам не пришел? — Спину грел теплый бетон стены. — Или ты за штатного психолога в группе?
— Ну, он пока тебе никто. А я товарищ тебе, так-то, — бесхитростно сказал Серега и зачерпнул ладонью камни. — Ты меня выручил там, я тебя.
— Разговаривать с людьми нужно уметь. — Я вновь вспомнил генерала. — Я ему не придворный маг, и он не король…
— Да забей. — Утес снова толкнул меня в плечо. — Не обращай внимания.
— Нет, Серег, ты не прав. — Я отрицательно покачал головой. — Станешь сопли жевать — сядут на шею и погонять начнут. Я им ничего не должен.
— Так-то да… — нехотя согласился он. — Я имел в виду, к сердцу близко не принимай. А то смоешься домой… Без тебя тяжеловато будет. Справимся, конечно… — Он поднял взгляд и помахал рукой. — Вон «рыба» наша плывет… Тоже пообщаться хочет. — И невпопад пожаловался: — А топор у меня отобрали… Хотя без твоих заклинаний нам с Димкой вдвоем его тащить пришлось. Тяжелый, зараза… — Он поднялся на ноги, отряхнул штаны и направился к группе.
— Ты знал, что здесь монстры будут? — Окунев сел на место Утеса. — Судя по вчерашнему разговору — знал.
— Откуда? — Я вздохнул. — Только после приезда сюда начал догадываться.
— Почему не сказал? — Видно было, что хочется ему как следует наехать на меня, но он себя сдерживает. — Почему не поделился догадками? Я же просил.
Ответить мне было нечего. Должен.
— Раздолбай, — беззлобно констатировал командир. Достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну, помял между пальцами. — Я бы дал другое оружие, спецсредства… У нас много чего есть против живых противников. — Сунул сигарету в уголок губ. — Ладно, что так все закончилось… А ты представь, если бы убили Утеса или Сокола? Из-за тебя. Потому что ты, ты не принимаешь в расчет группу. Ты считаешь себя одиночкой. А ты в группе. — Достал из пачки черную зажигалку, прикурил. — Думай.
— Хватит нотаций, — попросил я. — Считай, дисциплинарный выговор сделал. Об остальном поговорим вечером.
— Договорились. — Окунев глубоко затянулся, выдохнул дым, закашлялся. — Я вообще не курю… Бросил пару лет назад. Но вот с собой ношу. В таких случаях, как сегодня, не могу удержаться…
