руководствоваться некими странными инстинктами. И трудно было определиться окончательно: доверять им или нет? Мало того, даже советоваться с кем-то на эту тему жутко не хотелось. Всё в сознании переворачивалось с ног на голову, когда однажды попытался переговорить на эту тему с Игнатом Ипатьевичем. И пару раз то же самое случилось, когда собрался поделиться своими опасениями с супругой.
Да ещё и наставники сразу заявили: «Делай с трофеем что хочешь! Мы не вправе на эту тему в разговорах с тобой даже заикнуться». Получается, имели для этого какие-то основания? Тогда почему теперь не только «заикнулись», а потребовали конкретного ответа?
Первым делом Загралов прислушался к себе. И с некоторым удивлением осознал, что всё тот же иррациональный страх вновь всколыхнулся в душе. Но уже не настолько сильный, чуть ли не в несколько раз ослабленный, нивелировавшийся. Словно опасность ещё оставалась, но уже не настолько огромная. Инстинкт, что ли, притупился? Или и в самом деле некая опасность миновала?
Немедленно возникли здравые желания кое-что выяснить и в кое-каких нюансах разобраться. С того и начал:
– Вначале у меня вопрос. К вам троим. Передавал ли кто из вас лично «свободный» сигвигатор будущему обладателю? – Трое коллег ответили на это отрицательно. – Ладно, тогда иной аспект: что вам известно о самочувствии обладателя в момент выбора нового претендента и в момент передачи?
Тут мнений оказалось предостаточно. Каждому из полусотников было что рассказать. Но все их мнения можно было чётко суммировать в одно: никто и никогда при этом не страдал, ничего не боялся и расставался с лишним устройством с лёгкостью. Потом – да, бывали случаи сожаления или раскаяния от неверного выбора. Но вот в сам момент передачи и до него ничего плохого о самочувствии передающего известно не было. Как и о душевных метаниях или о неуместном страхе ни разу не упоминалось.
– Почему же у меня тогда все последние шесть дней, как только я подумаю о выборе кандидата, начинали поджилки трястись? – признался наконец-то Загралов. И веско добавил: – И это при том, что я абсолютно уверен сразу в нескольких кандидатах.
Нельзя сказать, что на такие откровения опытные полусотники только недоумённо развели руками. И детали выспросили, и поспорили отчаянно, каждый отстаивая своё мнение, но в итоге так никакого толкового объяснения не дали. Только продублировали те выводы, которые пришли в голову самому Ивану. А именно: «…Всё это неспроста! Дыма без огня не бывает! Недаром говорится, что семь раз отмерь, один раз отрежь. Не уверен – не обгоняй! Прежде чем прыгать, соломки постели!» Ну и несколько подобных им же сентенций, порой глупых и не совсем уместных.
Правда, и настроение всеобщее чуточку поднялось. Да так, что не отказались выпить очередную рюмочку и провозгласить тост, предложенный неунывающим китайцем, за «продуктивность коллективного мышления!» После чего он же без закуски предложил несколько своих кандидатур. В ответ «москвич» и «канадец» стали своих выдвиженцев проталкивать. Причём характеристики давали самые положительные и расхваливали, как родных братьев. А порой возникало чувство, что они нахваливают своих сыновей, внуков или правнуков.
Загралов внимательно слушал, солидно кивал, задавал уточняющие вопросы, но сам развил совещательную деятельность с представителями своей команды. Причём, что его сильно воодушевило, никаких неприятных факторов влияния на сознание практически не ощущалось. Следовательно, исчезли некие, неизвестные причины? Или вмешался какой-то неучтённый фактор? А может, попросту следовало выдержать определённое время, прежде чем передать устройство иной цивилизации в чужие руки? Правда, последнее предположение не выдерживало никакой критики. Ведь Иван свой сигвигатор подхватил из рук Туза Пик, пока бока устройства ещё оставались тёплыми. Значит, причина не в обязательной паузе.
Совет по внутренней связи он устроил с участием целителя Хоча, командира силовиков Клеща, представителя прессы, друга детства Кравитца и, конечно же, супруги Ольги Фаншель. Без родителей, потому что отец отказался сразу. То есть консультировался с тремя «чистыми» фантомами и всего лишь с участием одного, у которого имелся существующий, полноценный аналог. Кстати, именно Евгений Олегович Кравитц, он же в юности Кракен, являлся первым и самым вероятным кандидатом в новые обладатели.
Как ни странно, некие волны иррационального страха продолжали накатывать на сознание Ивана, но с ними можно было бороться, а порой и не замечать вовсе. Подаваемые таким образом подсказки неизвестно от кого или откуда, а возможно, и развившееся шестое чувство всё-таки заставляли действовать вдумчиво, не спешить. И только после должного вступления перейти к наиболее трепетной части устроенного по второй линии сознания совещания:
– Союзник нам нужен срочно, точнее говоря, ещё вчера. Поэтому давайте определяться окончательно. Моё предложение таково: вручить сигвигатор Евгению. Какие у вас будут по этому поводу замечании, предложения, а то и возражения?
Возражений не последовало, как и иных предложений. Но и горячей поддержки подобный выбор обладателя не получил. Причём каждый своё мнение высказывал лично Загралову, остальные его не слышали. Полковник Клещ заявил прямо:
– Как по мне, то лучше всего было бы получить в союзники обладателя из тех, кто работает в структурах ФСБ. Иначе нам эту бандитскую малину ещё долго разгребать придётся. Даже введение «Автосуда» не поможет.
Нечто подобное, только со своей колокольни, высказал Игнат Ипатьевич Хоч:
– Уверен, что лучше всего с деятельностью обладателя справится человек научного склада ума. Управление событиями и конкретное влияние на социум – это сложнейшая, не каждому человеку с улицы доступная наука. Там совсем иные подходы требуются… Да-с!
Супруга вдруг повела себя как ничем не примечательная обывательница, насмотревшаяся мыльных сериалов. Хотя вполне возможно, что она слишком в тот момент вжилась в роль, которую играла в фильме:
