Фёдоровича Загралова? Так беседующие и единым предлогом о нём не вспомнили. Проникнуть с помощью родственницы в «Империю Хоча»? Так американец вообще казался далёк от лекарств в целом и от жидкого депилятора в частности. А что тогда? Зная прекрасно характер гражданина Тюрюпова и его скандальную репутацию, полусотникам не что иное, как самое плохое, коварное и подлое, в голову не приходило. Они в три голоса твердили одно: если и допускать встречу, то под полным контролем расставленных рядом соглядатаев. А это уже казалось сложным, если Рио-Валдес вдруг появится на встрече основным телом. Тогда он в своей буферной зоне быстро заметит фантомов-чужаков и примет все меры к их выдворению прочь. Вплоть до создания в месте непосредственного ужина «слепой зоны». У него она, по имеющимся данным, получалась наиболее мастерская, самая огромная и с неприятными для чужаков сюрпризами. То есть в этой области он считался наивысшим мастером среди обладателей.
Поэтому наставники упорно советовали вообще отложить встречу или перенести её в иное, отдалённое от «Метрополя» место. При этом, видимо, они не совсем понимали, что советуют, и слабо представляли великую целеустремлённость ещё более великой актрисы. Та после получения дополнительных возможностей при создании новой киностудии словно второе дыхание обрела. И сразу попыталась втянуть в создаваемый ажиотаж всех, кто хоть каким-то образом был к этому причастен. Благо, что для таких дел имеется мобильная связь.
Легче всего отделался Хоч. Уже зная, что его будут разыскивать как генерального спонсора, он попросту самоустранился от разговоров со старшей Фаншель. Вместо него секретарь всё время отвечала вежливым тоном одно и то же:
– Игнат Ипатьевич занят в важном эксперименте как минимум до полуночи.
Загралов и сам собирался отделаться подобным образом, но тёща схитрила, позвонила сразу дочери и стала грузить её:
– Олечка! Делай что хочешь, хоть разводись и выходи замуж снова, но чтобы твой муж сегодня был на встрече с моим новым знакомым из Америки! Тем более что там будет сам Джек… – Фамилию актёра она прошептала, словно скрывала от подслушивающих федеральных служб. Её любимая дочь, уже пожалевшая, что взяла трубку, тут же получила консультацию от супруга и попыталась его выгородить:
– Увы, мама, Иван уехал из Москвы по важным делам и вернётся поздно ночью.
– Даже слышать не хочу отговорок! Твори что хочешь, но чтобы твой Загралов связался со мной немедленно и принял участие в так необходимом нам всем ужине. Уж я-то знаю, кто у них там, в «Империи», воду мутит и кому старикан Хоч собирается оставлять всю недвижимость после своей смерти!
– Но если он не сможет…
– Значит, тогда он тебя не любит! – жёстко оборвала Лариса Андреевна дочь. – Любые дела следует отбросить в сторону ради кинокомпании твоего имени! Так что разрываюсь тут ради тебя. И не тяни! Жду от него звонка!
И отключилась, не упомянув даже словом, что название «Голд Фаншель» – это, скорей, производное от её славного имени и старается она не только ради дочери.
Затем знаменитая актриса стала подключать тяжёлую артиллерию, подсоединяя к разрастающемуся комку проблем своего супруга и его лучшего друга Бориса Захарова, генерала ФСБ. Тем вменялось в обязанности устроить всё остальное на высшем уровне. Или говоря итоговыми словами самой Фаншель:
– Чтобы ничего по вашей вине не сорвалось! Отыщите Ивана, достаньте из лабораторий Хоча и обеспечьте их явку любыми способами. И умоляю: не надо со мной спорить! Или вы хотите, чтобы я, слабая и тихая женщина, мчалась в этот комплекс и учиняла там скандал?
Конечно, они не хотели. Ибо прекрасно понимали, слабая женщина такого наворочать может, что лучше уж пусть сидит на месте и командует по телефону. И неизвестно, как они там между собой пообщались после этого, но названивать своим людям в охране, а также фактическому начальнику охраны стали немедленно. Да ещё и сам Карл Гансович уже через полчаса выехал на объект, где трудился администратором его зять. Потому что ему чуть ли не тотчас доложили: господин Загралов вроде как официально территорию не покидал, значит, где-то внутри. А господина Хоча, дескать, видели буквально минут десять назад перебегающим из одного здания в другое. То есть заговор, призванный игнорировать великие начинания Ларисы Андреевны, вполне мог иметь место. А так как Карл Гансович супругу свою любил и спорить с ней не умел, то и помчался всё утрясать на месте.
Узнав об этом, Иван, находящийся среди союзников запасным телом, вздохнул:
– Хорошо, что мы не в самой Москве расположились. Пока тесть пробьётся по нашим пробкам, пока на месте начнёт выяснять, мы уже что-нибудь да решим…
И радовался при этом, что его внутренних разговоров с женой никто подслушать не может.
«Вань, ты меня и в самом деле любишь? – вопрошала она с хорошо слышимыми слезами в тоне. – Потому что не понимаю причину твоего отказа от встречи. Дело-то и ломаного гроша не стоит, пусть даже этот сценарист Тюрюпов, или как его там, и увидит твоё запасное тело. Отличить-то он тебя не сможет, а разоблачит, так что с того? Пусть сразу знает, с кем связывается и что его ждёт в случае обмана. Даже лучше получится, неотложно расставишь все точки над «i». Верно я говорю, милый?»
Ну да, послушать, так и в самом деле никаких проблем. Это если не обращать внимания на сам факт визита в Москву сразу двоих потенциально опасных пятидесятников, которые могли оказаться в сговоре с Большим Бонзой. По всем размышлениям следовало затаиться и выследить, что враги предпримут. А потом и понять, что они задумали.
Вон Ричард Кюден, он же Печенег, пока никуда не высовывается, хотя в первые часы после своего приезда и мог куда-то успеть даже основным телом.
