людей и были сделаны уникальными красками на растительной основе. Оставляя пока в стороне саму тему рисунков, уникальной по возрасту оказалась краска – около пяти тысяч лет до нашей эры. Глубина залегания самой пещеры – чуть более километра. Ну и странные углубления в неких ключевых точках рисунков. Эти углубления были сделаны путём вдавливания в размягчённую гранитную породу некоего предмета в виде диска.
– Представляете себе?! – вопрошал вошедший в раж учёный. – Прочнейший камень стал по консистенции как пластилин, а потом застыл обратно! Но! Почему я, собственно, и здесь… углубления до миллиметров сходны с присланным вами диском. И таких точек на рисунках – восемнадцать.
После чего Гречин сделал паузу, давая понять, что и так сказал невероятно много. Мол, теперь ваша очередь. На что Надежда Николаевна раздвинула одну штору и провела своего учителя к столу с разложенными на нём находками:
– Вот, пять штук… есть шансы на будущее отыскать ещё нечто подобное. Как они вам?
– Мм? – несколько отстранённо отвечал историк, чуть ли не на зуб пробуя одно из мраморных изделий из доисторической эпохи. – Кто «они»?.. Диски или шансы?.. И то, и другое. – Но гостя диск уже не настолько интересовал, теперь он совсем иным взглядом, агрессивным и хищническим, косился на остальные шторки: – А там у вас что?
– Пока у нас счёт сравнялся, – заметил Иван. – Один – один! И опять ваш ход, уважаемый Геннадий Аркадьевич.
– Хм! Справедливо… хотя и не совсем честно. Моя информация стоила в несколько раз дороже шести кругляшей из мрамора. Но ладно… Тогда я покажу вам, что нарисовано на скале…
Достал из внутреннего кармана лёгкой курточки обычные три листа бумаги формата А4, разложил их на столе в ряд, составив единую картину. Видимо, стена была огромная, раз никак нельзя было показать отсканированное изображение на одном листе. И с гордостью развёл над ним ладонями:
– Вот! Так оно выглядит. Масштаб один к пятидесяти. Красные крестики – это углубления для дисков. А вот эти четыре овала – пространства с некими надписями, предположительно по пять-шесть коротких предложений на каждом. Беда в том, что эти пространства словно специально, преднамеренно зачищали чем-то острым. Если и осталось несколько похожих на слова образований, то лишь на верхних участках, видимо, туда было сложно доставать тем, кто скоблил. Ведь если прикинуть масштаб, то пришлось бы стоять чистильщикам на десятиметровой высоте.
А двое зрителей не могли оторваться от просмотра наскальной живописи, сразу понимая особенность находки, её исключительную ценность. Ну и величина поражала, если верить масштабу. Ведь даже в нынешние времена разрисовать красками скалу шириной тридцать и высотой в пятнадцать метров считалось делом невероятно трудоёмким.
Сразу видно, что фон для рисунка – это некое подобие карты. И уже на этой карте изображены разные сценки из жизни человекоподобных созданий, персонифицированных животных, совершенно немыслимых зверей. Оказались схематически изображены и небольшие, локальные сражения. Просматривались массивные мегалитические объекты, крепости и башни. В нескольких местах чётко просматривались рукотворные устройства, напоминающие технику или машины. В двух местах не приходилось сомневаться в изображении летательных средств. Одно из них напоминало плоский снизу, выпуклый вверх дирижабль. Ну а второе – этакий цилиндр, лежащий на боку. Вначале могло показаться, что он вообще ничего общего с полётами не имеет, но по его борту располагались в два ряда круглые иллюминаторы.
Цветовые гаммы рисунка не являлись яркими, скорей, блёклыми, но всё равно различались оттенками. И никто бы не осмелился сказать, что рисунок чёрно-белый. Но в любом случае первая реакция у любого нормального человека на увиденное, скорей всего, была бы одна: мистификация! Подделка! Или глупый розыгрыш. Потому что семь тысяч лет назад нарисовать такое никто не мог. Конечно, с точки зрения современной исторической науки.
Да вот только ни Загралов, ни ставшая фантомом Нефёдова «нормальными» людьми не были уже давно. Поэтому рассматривали цветные копии на листах с огромным вниманием и даже с восторгом.
Именно на этот факт и обратил своё основное внимание Гречин. Он не шевелился и не моргал, пытаясь отследить малейшую внешнюю реакцию зрителей на увиденное диво. И не стал скрывать собственные выводы:
– Я поражён! И не тому, что вы молчите, а тому, что не удивляетесь! И тому, что пытаетесь запомнить. Но самое странное, что вы, скорей всего, принимаете увиденное как должное. А это многое значит… Надя, признавайся, что вам известно о подобном?
Та в ответ промолчала, зато слишком многозначительно посмотрела на главного администратора. Обладатель еле заметно кивнул, соглашаясь с прозвучавшими по внутренней связи выводами, и ткнул пальцем в двух рослых людей на рисунке, которые кривыми изогнутыми саблями рубили более мелких себе по подобию, жутко косматых дикарей. Делали они это в правом нижнем углу, словно выдавливая агрессоров за пределы картины:
– Можно сказать, что вот такие, с широкими несуразно бёдрами и высокие, нам известны. Удалось отыскать кости одного такого человека, которого мы назвали Титаном, и уже по костям восстановили его изначальную внешность. Теперь убедились, что реконструкция правильная.
– Где?! – нервно сглатывая, выдавил из себя академик. – Где эти кости? Покажите!
Ещё и руки чуть ли не молитвенно сложил, готовый на всё, лишь бы увидеть вожделенные останки неведомого существа из древности.
Тогда как Загралов не спешил с дальнейшими объяснениями. Вокруг и так хватало сюрпризов, и он продолжил, выждав момент, пока Надежда не приблизится к следующей ширме:
– Всему своё время, Геннадий Аркадьевич. Вначале посмотрите на эту статуэтку и поделитесь своим мнением о её происхождении. Ну и кого она обозначает, объясните.
