алмазная экспедиция из Питера и даже есть лаборатория. Мы с Ларкой добрались до них и обо всём расспросили. Познакомились с Наташей и Сашей – у них прелестная девочка, но оба они геологи. Причем именно по алмазам. У Саши в Питере оказалась целая коллекция всяких замечательных камушков – он нам показывал. И рассказывал. В Африке кимберлитовые трубки ищут по пиропам, которые у нас считают гранатами. Только я не поняла: гранат – это разновидность пиропа, или пироп – частный случай граната. Но это и не важно – я им сказала, что по этим самым камушкам они и найдут кимберлитовые трубки в Сибири. И что искать нужно начинать там, где встретили россыпные алмазы, то есть на реке Вилюй.
– Так они тебе и поверили, – изобразил я недоверие.
– А причём тут я? Товарищ Сталин лично им приказал.
– Он что, специально для этого приезжал в Молотов?
– Ты действительно тупой, Субботин? Или просто дразнишься? Я всю нашу компанию завезла на обратной дороге в Москву, и мы заехали на ту самую дачу. Нет-нет! Вина я даже не попробовала – помню, что ты мне запретил. Противный.
– Муська. Кончай говорить загадками. Ты что, на своём мотоцикле всю толпу перебросила из Перми в Питер? А на обратном пути завернула в Москву?
– На Ли-2, тупица. Думаешь, у тебя одного в кармане грозная бумага? И что твоё задание важнее моего? Дундук.
Мы тут же перешли на авиационные темы – у меня в моей комнатке в недавно выстроенном бараке горит собственноручно сложенная печка и распространяет вокруг себя чудесное тепло, что, если с улицы и с морозца, очень располагает к вдумчивым обсуждениям.
– Короче, Субботин, если уж искать алмазы до весны не сезон – останусь тут у тебя. Но за это будешь в нашей экспедиции пилотом. Едва на Вилюе сойдёт снег – отправимся.
Я каждый день мучил свою память, припоминая всё, что знаю о турбореактивных двигателях. Их много было вокруг на протяжении долгих лет жизни. Плакаты с разрезами на стенах учебных аудиторий. Сами двигатели в частично распиленном виде в том же авиационном институте. Я ведь даже зачёты по ним сдавал. Вот и сидел, вырисовывал и записывал то, что припоминал.
Ну, не проектировал я их никогда! И даже обслуживанием не занимался. Тут помню, тут не помню, тут вообще рыбу заворачивали. Мусенька обо всём этом знала ещё меньше меня. Зато она мигом перезнакомилась со всем составом конструкторского бюро и всех очаровала.
– Шурик. Я в особый отдел. Встретимся дома. Будет картошка с селёдочкой.
– Что ты в этом особом отделе забыла?
– Поставлю задачу разыскать профессора Стечкина. Расчётчики то и дело на него ссылаются, а где он – никто не знает.
– Да, слышал я эту фамилию. А что, он ещё жив?
– Тупица. На календарь посмотри. Какой у нас год на дворе? А завтра полетаем. Чем над чертежами с умным видом чахнуть, лучше съездим в твою лётную школу и разомнёмся там, порезвимся в эфире. А то совсем форму потерял в этом бумажном царстве. Да и мне стоит проветриться.
В лётной школе мы встретили немало знакомых – тут были и сотрудники, с которыми я работал, начиная с её основания, и вернувшиеся с фронта как на инструкторскую работу, так и «купцы», отбирающие молодёжь в свои части. Да, ещё Херменегильда Бюхель заканчивала формирование собственного москитного полка. Естественно, всем нужны были лучшие лётчики.
Ещё одна новость будоражила всех – Мо-1 в цельнометаллическом исполнении только что с завода. Естественно – вариант «Эквилибрист». Выходит, нашелся в стране для истребителей крылатый металл. Теоретически, машина от этого должна сделаться легче, но на самом деле этого не произошло – весь выигрыш в весе съело вооружение. Вместо пары ШКАСов на нем теперь стоит пара УБС – крупнокалиберных пулемётов тульского производства. И ещё пара пулемётов обычного калибра направлена в сторону хвоста.
– И как, спрашивается, из них целиться? – вопрошает молодой человек в форме курсанта.
– Смотрите сюда, юноша, – подзывает его к самолёту один из инструкторов. – Это же элементарно. Видите – гаргрот убрать решительно невозможно, потому что в нём находится картер заднего двигателя. То есть обзор назад за счёт возможности увидеть хоть что-то, повернув голову, отсутствует. Зато фонарь сделан слегка возвышенным, начиная от козырька и до середины. Правда, в образовавшееся пространство просунуть голову сможет, разве что белка. Поэтому сюда поставлено зеркало заднего вида. Через него прекрасно видно киль, служащий мушкой. А прицельная планка нарисована вот тут. Забирайтесь и смотрите.
Курсант, забравшись и подвигав прозрачным колпаком, радостно объявляет:
– А ничего так, вполне приемлемо. И понятно, для чего нужны риски на киле.
– Ты, Субботин, просто исчадие ада, а не конструктор, – мурлыкает Муська, покрепче хватая меня за локоть. – А машины, летающие задом наперёд, ты мне покажешь. И как их пилотировать? Тоже через зеркало?
– Ну, да, – киваю. – Но там класс лётчика должен быть просто фантастический, а то свалится. Мы всего-то десяток таких машин и построили, но я так и не отважился никого на них выпустить. И, думаю, не выпущу – это была заготовка, знаешь ли, на самый крайний случай. Кстати, если на обычном цельнометаллическом «Эквилибристе» оставить ту же пару передних ШКАСов, что стояли на деревянных, то с «мессером» можно и на вертикали тягаться – моторы ММ-1 уже «разогнали» до трёхсот лошадок.
