– Ну ресторан тот не мой. Да и не стесняюсь я в заведениях поскромнее питаться. Но сейчас не голоден.
– Тогда извини, того же сказать о себе не могу.
– Ну так и приятного аппетита.
– Спасибо.
После этого в воздухе повисла некая пауза, нарушаемая только негромкими разговорами посетителей и работников кафе да постукиванием ложки Александра. Однако все это выступало неким фоном, и не более того. Ладыгин не собирался начинать разговор первым. В конце концов, не он просил о встрече.
– Что же не поинтересуешься, зачем я тебя звал?
– Ты меня не звал, Руль. Ты попросил о встрече, и мне было нетрудно подъехать к тебе.
– Пусть так.
– Не пусть, Руль. А именно так, и никак иначе. – Александр пристально посмотрел в глаза авторитету, промокнув губы салфеткой.
– Не меняешься ты, Александр Сергеевич.
– Отчего же мне меняться? Ну уволился я из полиции. И что это значит? Знаешь же, как говорят: ментов бывших не бывает.
– Знаю.
– Так вот, ко мне это относится в полной мере. И своему придурку Слону ты это разъясни доподлинно, не то, по дурости его, горе какое может приключиться.
– Всяк кузнец своего счастья. Ладно. Дело у меня к тебе есть. На десять миллионов.
– Ого. Круто. Ставки растут?
– Дело особое.
– Не интересует. Даже не хочу знать, о чем пойдет речь.
Александр пристально посмотрел в глаза Рулю, пока у того вдруг не помутился взгляд. Есть. Все же погрузить человека в транс, не прибегая к его усыплению, несколько сложнее. Будь они в кабинете ресторана, проблем не было бы. Но так обернулось, что им пришлось общаться при скоплении народа. Это, конечно, сложнее, но вовсе не невозможно.
– Руль, как зовут твоего человека на военном складе?
– Он не мой человек. Он сам по себе. Перчинов Юрий Анатольевич.
– Военный?
– Турнули его со службы, какое-то сокращение. Вот и сидит теперь на той же должности, но гражданским.
– Как ты с ним связываешься?
– По телефону…
Александр старательно записал номер, даже не усомнившись в том, что Руль мог ошибиться. Если его в другое время спросить номер телефона, то он непременно полезет либо в записную книжку, либо в свой телефон. Но, находясь под воздействием гипноза, человек способен вспомнить и то, что, казалось бы, давно и напрочь позабыл. Он даже способен нарисовать портрет, при этом вроде бы не обладая способностями к рисованию…
– Отчего же так, Александр Сергеевич? – произнес, вдруг встрепенувшись и поведя рукой по лбу, пришедший в себя Руль. – Деньги немалые, а ты никогда не упускал возможность подкалымить.
– Времена изменились. Теперь у меня иных забот хватает.
– Слышал, слышал. И откуда только деньги взялись? Своими трудами ты столько заработать не смог бы. Хм… но, с другой стороны, завертелся вроде как еще задолго, – задумчиво потерев нос, произнес скорее для себя Руль, а потом вдруг встрепенулся. – Банк. Ну конэ-эчно, банк. Только тупой мог подумать, что ты не найдешь тех грабителей. Припоздал немного, но половину все же взял. Ну-у, Сергеич, уважа-аю. А долю в общак заслать не хочешь? – с ухмылкой подвел итоги своим умозаключениям Руль.
– Во-первых, не знаю, о чем ты говоришь. Во-вторых, долю пусть засылают те, кто по вашим понятиям живет. Все, разговор окончен.
– Погоди, Сергеич. Ты не понял. По краю кипеш стоит нешуточный. Вся братва на ушах. Ну и менты в сторонке не остались, те, кого решили привлечь. Дело нешуточное.
– Руль, остынь. Говорю же, неинтересно. Я согласился на встречу, только чтобы объяснить, что с прошлыми моими подработками покончено. Гнуться я ни под кого не собираюсь, но и враждовать намерений нет. Все идет, как шло, каждый на своей дорожке.
– Уверен?
– Руль, я же сказал, ничего не изменилось. Я по-прежнему взваливаю на свои плечи ровно столько, сколько могу унести. Все, мне некогда.
Александр открыл толстую корочку, в которой лежал чек, оставил плату за обед и встал из-за стола. Ему здесь делать больше нечего. Главное, ради чего он вообще согласился на эту встречу, сделано, остальное неинтересно. У него хватает своих забот, как земных, так и неземных, причем в прямом смысле этого слова. А потому пусть все идут лесом в строго определенном направлении.
