придумала уже несколько коротких историй.
— Почему? — бросился на защиту своих идей Геннадий и даже приостановился, поджидая девушку с мальчиком.
— Шаблонный — часто используемый. В тех же американских блокбастерах хотя бы.
— А тебе, значит, не нравится американская киношка? — спросил Геннадий с ревнивыми интонациями, которые выдали в нем любителя подобных фильмов.
— Ну почему же не нравится… Смотрю! Но сюжет про глобальную катастрофу, вымершее от неизвестного вируса население и зеленых человечков слишком уж избит.
— Придумай новый! — закинул удочку Геннадий. — Вон как про травяной город загнула, даже я заслушался.
— Значит, подслушивали?
— Так и вы не шептались, — поддел он ее. И, усмехнувшись, добавил: — Давай уж ко мне на «ты»? А то прям как к старику — «вы» да «вы». Мы ж ровесники, думаю!
— Как хочешь, — спокойно ответила Полина и отпустила запросившегося к отцу Никиту.
— Давай, писательница, выдвинем все версии! Идти-то скучно.
Настя оглянулась через плечо и улыбнулась незаметно подруге, подбадривая ту. Полина сделала вид, что не заметила ее знаков. Она разговаривает с этим Геннадием только потому, что идти и правда скучно. Хотя ей никогда наедине с собой скучно не бывает. Но отвязаться от Геннадия, приставшего, как репей, похоже, не так просто. Ладно, пусть. Они поговорят, и только.
Еще минут через двадцать дорога сделала крутой вираж и вывела их к двухэтажной кирпичной постройке.
— Ну вот, наконец-то мы куда-то пришли! — обрадованно воскликнул Геннадий. Даже увлеченный разговором с Полиной, он не забывал думать о главной цели их пути — выйти на станцию. — Сейчас спросим дорогу и…
— Мне кажется, это вряд ли удастся, — мрачно перебил его Андрей. — Мы пришли обратно.
— Что за черт?! — выкрикнул Геннадий и в отчаянии совсем по-женски всплеснул руками. — Ты уверен?!
— Мимо этого дома мы уже ходили вчера. Видишь вон вывеску?
На уровне первого этажа возле деревянной двери и правда висела, привлекая внимание своим ярко-желтым цветом на фоне серого кирпича, вывеска с изображением огромного сапога, ощерившегося, будто хищное животное, торчащими из оторванной подметки гвоздями.
— Конечно, можно успокоить себя тем, что такие вывески есть в каждом поселке, но что-то сомнительно.
Полина в молчаливом шоке поставила сумку в пыль. Настя, до этого что-то оживленно рассказывающая мальчику, замолчала. А Геннадий, наоборот, разразился потоком брани, швырнул свой дорогой саквояж на землю и топнул, будто капризный ребенок, ногой.
— Успокойся, — не выдержала Полина. — От криков и истерик пользы будет мало.
Но он словно не услышал. Рванув к двери, он дернул ее на себя, но та оказалась запертой.
— Эй! — закричал он, заколотив в нее кулаками. — Откройте, сволочи! Кто тут есть?! Объясните, что происходит?!
Настя с Полиной переглянулись, и во взглядах их промелькнуло отчаяние: всю надежду они возлагали на эту дорогу.
— Пап, почему он кричит? — дернул за руку отца Никита. — И когда мы поедем на поезде? Я есть хочу!
Похоже, терпение Андрея, уставшего от тяжелых нош, вопросов сына и долгой дороги, тоже подошло к концу, потому что он резко ответил:
— Ник, помолчи!
Мальчик насупился и замолчал.
— Андрей, — окликнула Полина. — Думаю, лучше нам сделать передышку. Если мы устали, то что скажешь о ребенке.
— Предлагаете, как и вчера, отправиться на завтрак? — недобро усмехнулся Андрей. — Вдруг о нас опять позаботились? День сурка какой-то, черт возьми!
— Мы сейчас все уставшие и взвинченные, — поддержала подругу Настя. — Можем удариться в истерику, разозлиться, кричать. Но толку от этого? Нам нужно спокойно подумать и решить, что делать дальше. Вчера нас накормили, и еда оказалась качественной, никто не отравился.
Андрей вздохнул и поудобней перевесил рюкзак.
— Геннадий, идем? Девушки правы, нам сейчас лучше…
— Я сам знаю, что мне лучше! А мне лучше уйти из этой дыры как можно скорей! — выкрикнул Геннадий и в сердцах пнул дверь ногой. Одна старая доска не выдержала удара и треснула с сухим звуком.
— Ты можешь и дальше ломать двери, если думаешь, что это поможет, — крикнула, невольно заражаясь его раздражением, Полина. Молодой человек, удивительно, ее послушал, всадил еще, вымещая злобу, кулак в дверь, но затем подошел к остальным.
— Мне некогда завтракать. Не на курорте. Я хочу уйти отсюда как можно скорей, — быстро, сквозь зубы проговорил он. — Если вам так хочется, оставайтесь, завтракайте, отдыхайте или что вы еще собираетесь делать, а я пойду.
— Один?
