Ты понимаешь, что…
– Камерон, действительно. Раса малышки не имеет значения, это даже не обсуждается – если Виолетта решила обзавестись ребенком, то это ее право, как и то… – ироничный взгляд ба остановился на мне, и она ехидно усмехнулась, – кого поиметь в мужья. Ну вот скажи мне, дорогая, почему, мать твою, оборотень?!!
На последних словах ба сорвалась на рычание, и если бы я точно не была уверена, что она чистокровный человек, то заподозрила бы в ней звериные гены.
– Ну а что? – Окрысившись, немного надулась. – Как будто у меня варианты были…
– Были! Почему не демон, допустим?!
– Так, Мелисента, что за расизм? – Отец, судя по строгости тона, откровенно посмеивался над негодованием призрачной родни, а если я правильно расшифровала морщинки у его прищуренных глаз – ему это доставляло немалое удовольствие. – Чем вот конкретно тебя оборотни не устраивают?
Так, кто тут сошел с ума?
– Так, внучек… я понимаю, ты у нас типа нынче магистр и все такое, но намекать бабушке на ошибки молодости… – Моментально переключившись с меня на отца, ба почему-то дико вызверилась и, прошептав несколько весьма заковыристых фраз, вызвавших у меня немалое удивление, фыркнула, а потом, послав мне напоследок многозначительный взгляд, гордо вздернула подбородок и исчезла.
Вау! Кажется, у ба тоже есть свои маленькие «девичьи секретики»!!! Компромат-компромат!!!
– Дочь, без фанатизма. Не сейчас. – Смеющийся взгляд на мои загоревшиеся восторгом исследователя глаза, и чуть построже: – Почему именно Теодор? Почему не его брат, например? Я не совсем понял. Ты сама-то соображаешь, насколько для тебя это сейчас опасно?
– Ой, па… Да прекрасно понимаю! Ты хочешь подробности о «почему»? – Посмотрев на него, как на несмышленого подростка, изобразила нечто непередаваемое пальцами в воздухе. – Ну… купи журнал для мужчин. Ну, ей-богу! Па! Мне уже больше трехсот лет! Ну, могу я…
– Можешь. Как только, так сразу. – Тон отца резко посуровел, а призрачные деды и дяди одобрительно закивали головами и забормотали, что каждый готов проверить моего будущего «муженька» на профпригодность. Особенно сверкал глазами дед-инквизитор, любовно поглаживая клюку и щурясь.
– Па! Даже не думай!
Отец хмыкнул и многообещающе улыбнулся, и это стало для меня последней каплей – чувство дикой ярости от того, что кто-то вторгается в мою личную жизнь, охватило меня. Не помню, как оказалась на ногах, вся в клубах не просто силы, а самой что ни на есть тьмы.
– Повторяю! Никто!.. Не смеет! Лезть!!! В мою! Личную! Жизнь!!!
Разведенные в стороны руки, удлинившиеся когти и клыки, а за спиной клубится шлейф силы…
– Ладно, остынь, – остудил меня абсолютно спокойный голос все еще сидящего в кресле отца, тогда как призраки сбились в кучу за его спиной и стали перешептываться. Глаза отца светились труднообъяснимой гордостью и странной радостью. – Итак, дорогие предки, можете праздновать великое событие: наша малышка выросла и теперь имеет право не только на личный жезл и ритуальный кинжал, но и на самолично выбранного мужчину, то есть, как она нам заявляет, на «личную жизнь». – Выделив интонацией последние слова, отец наклонил голову чуть набок и с усмешкой продолжил: – Милая, убери шлейф, я проникся. А теперь по существу. Давай так: сначала дело, а развлечения потом. К тому же я вижу, ты сама прекрасно понимаешь – пока ты, извини, мертвая, тебе нечего делать рядом с инквизитором. Давай сначала разберемся с оживлением, а уж после займешься так называемой личной жизнью.
Буквально отчитав меня ни за что, отец сложил руки на груди и выжидающе посмотрел прямо в глаза, ничуть не смущаясь алых сполохов в их глубине.
Если бы это помогло, я бы зарычала… Увы, не поможет – проверено. А еще я прекрасно поняла: вся демонстрация силы и гнева прошла впустую – если родня решила, их ничто не остановит. Даже ярость немертвой. Черт!
– Могу я надеяться, что до того момента, пока я его не приведу сюда на официальное знакомство, вы его не тронете? – Стараясь не рычать, попробовала пойти на компромисс.
– Можешь. Но в свою очередь я надеюсь, ты приведешь его сюда до того, как… – Многозначительно приподнятая бровь намекала на
– Хм…
– Иначе…
– Я буду принимать контрмеры, имей в виду! – снова завелась я в ответ на его намеки, даже не удержалась и топнула ногой. – Па! Вот как эльфов убивать, так значит, сама, да?! А как с мужиком переспать… вы еще всей толпой припритесь свечку держать!
– Виолетта! – Рявкнув так, что взорвалось несколько самых тонкостенных колб, отец впился пальцами в подлокотники кресла, аж обивка жалобно затрещала. – А ну отставить подобный тон! Надо будет – припремся все! Я еще мать твою из лесов выловлю и заставлю засвидетельствовать!
– Ой, вот только без этого, ага… – Скривившись так, словно переела лимона, закатила глаза. Когда отец начинает упоминать мать, это все… тушите свет. – Ладно, обещаю. Но он еще не знает, кто я. И не узнает, пока я не закончу. Так что до окончания практики ты его не трогаешь и ни на что не намекаешь. И не прощупываешь. И не проверяешь. И не…
