же сошедших с ума соплеменников.
– Рази их! – завопила Ульфа, и братья ее услышали, с новой силой ринулись в бой.
А вот Велигор не смог оторваться от Пожирателя – обняв его, суровый храмовник рыдал, точно малое дитя, и в бессвязных словах его, обращенных к спрятавшемуся за кронами деревьев небу, звучало намного больше гнева и упрека, чем веры в могущество Света…
Головешка поднял меч, но тут же вынужден был его опустить.
Два мощных заклинания, пущенных в ход одно за другим, без перерыва, вымотали его до предела.
– Остановитесь, хватит, – прошептал эльф.
Действие чар вот-вот закончится, и тогда уцелевшие враги, которых будет не так много, и думать забудут о нападении – это он видел по искаженным лицам, по дергающимся в жажде бегства ногам, заполненным страхом глазам.
Но как ни тихо прозвучали слова Головешки, Ульфа их услышала.
– Йех-х-ху-у! – закричал один из нападавших, придерживая готовую к удару руку. – Аой?
Последний возглас прозвучал испуганно и жалобно, и словно послужил сигналом. Обитатели джунглей ринулись в стороны, закачались потревоженные ветки, упало наземь несколько листьев.
Через мгновение вокруг тропинки остались лишь трупы.
Стали различимы рыдания Велигора, зарывшегося лицом в золотистую гриву Пожирателя.
– Ладно, хватит тебе, – сказал Головешка, – вон у меня коня сперли, пешком пойду.
Убитого или раненого Валуна местные, похоже, уволокли с собой, и вряд ли для того, чтобы на нем ездить.
Хотел добавить еще что-то, пошутить над привязанностью храмовника к своему зверю, но неожиданно понял, что не может… Остановила его странная мысль, словно мышь в амбар проскользнувшая в сознание догадка насчет того, что громогласный и вроде бы уверенный в себе Велигор на самом деле одинок, и лев был его единственным другом.
– Его Нить оборвалась достойно, – торжественно проговорила Ульфа.
– Лучше бы оборвалась моя, – храмовник поднял лицо, показывая спутникам красные глаза, мокрые щеки. – Простите меня, я не могу идти дальше, пока мы не похороним Пожирателя как надо.
Головешка промолчал, хотя считал, что это откровенная глупость – задерживаться ради хищной и тупой зверюги, с трудом отличавшей хозяина от прочих двуногих прямоходящих.
Да и вообще неизвестно, отличавшей ли?
– Что это были за существа? – поинтересовалась Ульфа, присаживаясь на корточки рядом с одним из трупов и переворачивая его на спину: определенно человек, очень маленький и смуглый, руки и ноги тонкие, живот отвислый, на бедрах повязка из шкуры, на щеках – ритуальные шрамы.
– Я читал о племенах, что населяют джунгли Асээ-Тэпх с глубокой древности, – сказал эльф. – Одичавшие потомки тех народов, что обитали здесь до джунов и Зэм. Только вот мало кто из ныне живущих с ними встречался, и почти никто не сумел поведать об этой встрече.
Он оглянулся на шум, и понял, что Велигор, извлекший из поклажи топор, принялся рубить ближайшее дерево.
– Ты что делаешь? – изумленно воскликнула Ульфа.
– Мы сожжем его, и Тенсес примет его искру, хотя Пожиратель и был всего-навсего зверем! – истово ответил храмовник, продолжая обрушивать на ствол могучие удары. – Позволит ему возродиться человеком, укрепиться в истинной вере и прожить в ней всю жизнь!
– Да ты провозишься до утра, понимаешь? – пробормотал Головешка.
– Хоть до завтрашнего вечера! Если хочешь, чтобы дело шло быстрее, то помоги!
Тронд шагнул вперед, в лапах его появился топор, которым обычно пользовались гибберлинги. Примерился, и щепки полетели уже не в одну, а в две стороны, и дерево протестующе крякнуло.
Головешка демонстративно пожал плечами и отошел в сторону.
С погребальным костром для убитого льва провозились едва не до полуночи. Велигор насквозь пропотел, заработал царапину на лице благодаря щепке, чуть не выколовшей ему глаз, изорвал рясу и едва не отрубил себе правую ногу, но ни разу не остановился, чтобы отдохнуть.
Гибберлинги помогли ему очистить стволы от веток и сложить поленья в кучу.
Пока они работали, Головешка походил по окрестностям, не обнаружил даже следов уцелевших врагов, и на всякий случай расставил вокруг сигнальные чары – напасть врасплох теперь не получится ни у кого, даже у существа размером и весом с местного комара.
– Помолимся же за него во имя Света, – объявил храмовник, запалив факел. – Поблагодарим Пожирателя Грехов за то, что он сделал для нас, от чего он нас уберег…
Дрова вспыхнули, пламя поднялось к темному ночному небу, в стороны ударила волна жара, потекла вонь горелого мяса и жженого волоса. Громадная туша льва, обложенная ветками и обрубками стволов, как казалось, зашевелилась, вспыхнувшая грива на мгновение встала дыбом, и возникло ощущение, что мертвый зверь вот-вот с ревом выпрыгнет из костра.
