уже на месте, все четыре штуки. Лишь бы эти фээсбэшники до них не добрались. Не получив от меня сигнал, руководство через месяц пришлёт сюда другого, и акция всё равно состоится. Тогда весь мир вздрогнет, хвала Всевышнему!»
Володя застучал по клавишам.
Подозреваемый не проронил ни слова.
Оперативник устало потёр лицо ладонями.
Володя наклонился к мужчине. «Имя назови, ублюдок!» – мысленно приказал он.
Его мысль подействовала совершенно неожиданным образом. Раньше он никогда так не пробовал – внушить кому-либо действие или ответ.
Мужчина схватился за голову руками в наручниках и закричал:
– Кто здесь? Кто у меня в голове?
Связь с подозреваемым прервалась.
– Сядьте, не устраивайте цирк! Иначе я вынужден буду применить силу! – жёстко сказал оперативник: о способностях Володи он ничего не знал.
– Я устал, хочу в туалет, – заявил мужчина.
Оперативник посмотрел на часы:
– Хорошо, прерываем допрос до утра. Сейчас вас отведут в камеру.
Вошёл конвойный – прапорщик в камуфляжной форме и вывел задержанного. Тут же вошёл Толкачёв и незнакомец, сидевший в кабинете полполковника.
– Получилось? Мы видели, вы что-то набирали.
– Кое-что, но не очень серьёзное. Почитайте. – Володя встал со стула.
Незнакомец тут же уселся и уставился на монитор. Из-за его плеча на экран смотрел Толкачёв. Текста было немного, и его прочитали быстро.
– Кое-что всё-таки есть! Закладки, снаряды… Похоже, под акцией надо понимать взрывы, теракты.
– И сообщники есть – или сообщник. Кто-то же привёз снаряды.
Оба повернулись к Володе:
– Это всё? Или что-то вы не успели набрать?
– Всё до последнего словечка.
Оба переглянулись.
– Что за снаряды могут быть? Четыре снаряда – это немного. Если их можно перевезти и спрятать, стало быть, калибр небольшой. Но почему подозреваемый говорит, что весь мир вздрогнет?
– Думать надо.
Володя вмешался:
– Простите. Он славянин: русский или украинец, а может быть, белорус, – не знаю пока. Но словечко «неверные» говорит о том, что он принял ислам.
– В Коране нигде не говорится о терактах, – сказал Толкачёв.
– Он может быть представителем радикального течения, ваххабитом, – возразил незнакомец.
Оба повернулись к Володе.
– Спасибо, вы нам очень помогли. Время позднее, допрос пришлось прервать. Но завтра его надо продолжить.
– Господа офицеры или товарищи – не знаю, как сейчас к вам обращаться. У меня есть работа, за которую я получаю зарплату. И утром я буду в клинике, а не у вас.
– Дело государственной важности. В своей клинике вы боретесь за жизнь одного человека, скажем, на операционном столе. Если я не ошибаюсь, речь идёт о подготовке теракта, и пострадать могут десятки, а то и сотни ни в чём не повинных людей.
– Если я не приду на работу, меня уволят за прогул с соответствующей записью в трудовой книжке. После этого устроиться в приличную больницу будет проблематично.
– Он прав. Подполковник Толкачёв, завтра с утра езжайте лично к главному врачу, отпросите доктора на один день.
– Вы полагаете, одним днём обойдёмся?
– Если будут факты, зацепки, мы сможем сломить его упорство. Тогда он разговорится сам.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
– Все свободны, отдыхайте. А вам, Владимир, спасибо. Домой вас отвезут. И простите, что вечер вам испортили.
Полковник вышел, а Толкачёв приказал Гнибеде, стоявшему у двери:
– Отвези доктора домой.
