от государства не получали, а то и вообще подозревались: вдруг солдат в плен сдался, присяге и Родине изменил?
Взвод похоронил павших, лейтенант сказал короткую речь, разведчики дали троекратный залп из личного оружия. Настроение во взводе было хуже некуда. Синицын и Суровихин были старослужащими, многие их знали давно и дружили с ними.
На поминках выпили не только фронтовые сто грамм. Разведчики – народ пробивной, они ухитрялись всегда иметь запасы спиртного: нашей ли водки, трофейного, прихваченного из рейдов шнапса, рома и еще бог знает чего.
Немцы не гнушались опустошать склады покоренных и союзных стран: вина из Франции, ветчина консервированная из Бельгии, колбаса копченая из Австрии… Впрочем, и техника была разномастной: до четверти танков в гитлеровской армии были чешского производства, а грузовики – из всей Европы.
Имея запасы, разведчики выпивали редко и меру знали: штаб рядом, не приведи господь начальство увидит. Да и лейтенант спуску не давал: его не столько боялись, сколько уважали, поскольку в рейдах риск делили поровну.
Но сегодня, на поминках, взвод набрался изрядно. Набились в одну землянку. Тесновато, но взвод потери понес, потому вместились.
Старшина, сидевший рядом с Сергеем, тихо сказал:
– Повезло ребятам: умерли быстро, не мучились. И похоронили их по-человечески.
К смерти бойцы на фронте привыкли, да и как по-другому? Только что вместе читали письмо из дома, и вдруг пуля снайпера – бац! И собеседник твой мертв. Либо мина в окоп, из которого ты только что вышел, угодила. А вот товарищ твой там остался… Случайность или судьба?
А еще – везение. Сергей сам был свидетелем, как в блиндаж снаряд угодил. Все отделение – наповал, а один боец цел остался, даже царапины нет. Только оглох на одно ухо.
На следующий день, когда парни похмельем мучились, пришел комиссар, а с ним – корреспондент газеты. Корреспондент, младший лейтенант, долго расспрашивал, что да как, и фотографировал разведчиков на трофейную «Лейку».
Сергей на вопросы отвечал кратко, на лейтенанта ссылался, мол, приказ был, я его исполнял только.
Но через три дня дивизионная газета «За нашу Советскую Родину!» вышла – на неважной серой бумаге. На второй полосе было помещено фото Сергея, на котором его узнать было трудно, и заметка. Разведчики хлопали Сергея по плечу, подначивали и намекали – обмыть бы надо. По-своему, по-хорошему завидовали. В поиск ходили все разведчики, а напечатали статью и фото только Сергея.
– Ты газету не давай никому – заберут. Пошли родным, пусть почитают, как их сын воюет. Чтобы гордились! Не на кухне подъедаешься!
Сергей так и сделал. Газета форматом маленькая, ему удалось аккуратно сложить ее и послать.
Заметка ли тому была причиной, удачно ли выполненное задание, но жизнь Сергея изменилась. Лейтенанту дали медаль «За боевые заслуги», а Сергея повысили в звании – он стал сержантом.
А через несколько дней его пригласил к себе начальник разведки полка. В комнатушке сидел незнакомый майор.
Сергей представился.
– Садись, сержант. Я комиссар разведки дивизии майор Осипов.
У Сергея сердце екнуло в груди. Хоть и не натворил ничего, а начальство найдет повод придраться. Но он молчал: пусть майор начнет, тогда станет ясно, откуда ветер дует.
– Хорошие кадры в полковой разведке, – похвалил майор.
Сергей насторожился: мягко стелет – жестко спать будет. Как бы именно по этой пословице и не вышло.
– У меня в разведроте парни хоть и опытные, а паровоз у немцев угнать да во вражеском тылу накуролесить у них не получилось бы.
Сергей вскочил:
– Я только приказы товарища лейтенанта Иванова выполнял, он командиром группы в рейде был.
– То, что командира не забываешь – это правильно. Садись, мы не на плацу, тянуться не надо. А вот пошел бы ты в дивизионную разведку? Там такие лихие хлопцы нужны.
Старлей, командир разведки полка, скривился, как будто лимон надкусил. Ему в разведвзводе свои опытные бойцы нужны. Служба, конечно, одна. Старлей майору подчиняется, но за полковую разведку спросят с него, а не с майора.
Но разведчики – народ прямой, камня за пазухой не держат. А тут переманивают ценный кадр – да было бы чем! Дивизионная разведка более глубокие поиски и рейды делает, служба труднее и опаснее, состав разведроты за два-три месяца меняется наполовину.
Старлей вскочил, лицо его покраснело:
– Товарищ майор, мы свои кадры сами растим, не переманиваем! – возмутился он. Знал бы старлей заранее, что такой разговор пойдет, услал бы Сергея с пустяковым заданием подальше.
В разведку брали добровольцев, служба эта не для всех. У пехотинца служба не сахар, но тот в траншее сидит, локоть товарища чувствует. А в наступлении пушки его поддерживают, если и бежит пехотинец, так за танком или самоходкой. Ранят – санинструкторы в тыл отнесут.
А в разведке автономно все, вокруг чужие, и надежда только на товарищей. У разведчиков было много неписаных законов, соблюдение которых свято.
