Нет, что ни говорите, но девушки — странный народ. Сама при каждом удобном случае давала понять, что я ей не безразличен. Более того — пару раз, улучив момент, целовалась так, что до сих пор губы болят…
Я непроизвольно прикоснулся ладонью и поморщился.
Нет, это уже не от поцелуев, а от пощечины. Девчонка с виду хрупкая, а вмазала так, что я чуть не поплыл. А за что? Я же все по высшему уровню организовал. Насколько это возможно в предложенных условиях.
Ложе медвежьей шкурой застелил. Да не местного, бурого разлива, а той, что с собою принес — белого, полярного. Круглей, между прочим, мне за нее баснословную сумму предлагал… Вина самого лучшего, которое только в замке отыскать удалось, в кувшин налил. Свечи зажег. Только лепестками роз не озаботился. Не нашел в округе. Шиповник один, да и тот уже отцвел.
В общем, подготовился к свиданию стильно и изысканно. Хоть оду слагай. Ну и пригласил девушку на рюмку чаю. О жизни будущего века пообщаться.
Главное ж, не отказалась, пришла. Зашла в комнату, оценила дизайн. Я, в дополнение к общему уюту и чтоб не потревожил никто, поперек двери элегантно уронил дубину и… заработал по морде.
Мог и второй раз схлопотать, но увернулся. Потом сдернул в сердцах с кровати медвежью шкуру, подхватил то, что под ноги попалось, то бишь дубину, и ушел. По-английски, без сцен.
Как выбрался из замка, куда брел — помню смутно. Обидно же… Е-мое… А главное, непонятно — за что? Ничего ведь не сделал…
Отпустило, когда вспомнил похожую сцену из «Кавказской пленницы». Остановился, огляделся и понял, что снова заблудился. К счастью, на этот раз только в пространстве. Но тем не менее даже примерно не представлял, куда идти дальше. Тем более ночью.
Трухлявый пень, так вовремя подвернувшийся под ногу, и все последовавшие за этим события помогли успокоиться и оценить трагикомизм ситуации.
— Каждый заблуждается в меру своих возможностей… — выдал очередную цитату из прошлой жизни.
Брести напролом, куда глаза глядят, смысла не имело, да и устал изрядно. Выбрал местечко посуше и без муравьев, завернулся в медвежью шкуру, пристроил башку под голову, дубину под руку и попытался уснуть. Свежий лесной воздух, тишина… Красота. Курорт и санаторий. Вот только сон никак не идет…
За последние дни столько всего случилось, такой круговорот событий, что оказаться с собой наедине не представлялось возможным ни на мгновение. Все время приходилось куда-то бежать, кого-то спасать, драться, убивать… Убивать мне нравилось меньше всего, но что поделать, если доброе слово не всегда действует на здешних обитателей, и очень часто вопрос ставится ребром. Либо ты, либо тебя.
Одним словом, не до рефлексий и прочих поисков смысла жизни. Как человеку, бегущему вниз по крутому склону… Думай не думай, главное — ноги успевай переставлять. Все равно внизу окажешься. Вопрос, в каком виде.
А вот сейчас не было счастья, так несчастье помогло — эта возможность и появилась. Лежи, гляди на звезды, хоть изредка, но пробивающиеся сквозь листву, и… Блин, а какой смысл? Сколько ни жалей себя — ничего не изменится. Так что лучше и не начинать…
Я повернулся на бок и, твердо намереваясь заснуть, закрыл глаза.
— А-а-а!
Совершенно дикий вопль разорвал ночную тишину, заставив меня вскочить на ноги.
— Что за…
— А-а-а! — вопль повторился и затих. Так кричать мог только человек. От жуткой боли или смертельной опасности.
Я какое-то время прислушивался, но ночь больше не хотела открывать свои тайны. Кто бы и по какой причине ни вопил, он умолк. Может, погиб, а может, потерял сознание.
Если бы крик был единственным, я так и остался бы на месте, по меньшей мере до утра. Но второй вопль указал направление, и кривить душой, делая вид, что ничего не происходит, я уже не мог. Тем более все равно встал. Да и дорогу в замок спросить у кого-нибудь не помешает.
Сперва учуял запах дыма, только потом расслышал голоса.
— Слышь, Филин, а монашек, случаем, не того? Не окочурился? — говорящий так отчаянно шепелявил, что я скорее догадался, чем разобрал смысл фразы.
— Не… Дышит. Сомлел от страха.
— А может, не брехал? И впрямь пустой?
— Окстись, Карзубый… — отозвался третий хриплым басом. — Чтоб у монаха хоть пары монет не нашлось. Ни в жизнь не поверю.
— Чего ж он в таком рубище? — не сдавался шепелявый. — Заплата на заплате. Только срам прикрыть.
— Жадный… Ничего, как пятки поджарим, сразу сговорчивее станет.
Дальше можно было не слушать. Увы, разбой на дорогах нынче обычное дело, поскольку времена, когда девственница с мешком золота могла пешком
