– Нет, пауки видят по-другому. Я хочу ослепить наездников. Тогда они не смогут использовать метательное оружие, а мы тем временем попробуем повредить скакунов. Старайся подрубать им ноги. Двух с одной стороны туловища будет достаточно. Жаль, что у нас нет топоров.
– Что делать мне? – это уже Ханыга подал голос.
– А ты сможешь себя перебороть? – с подозрением спросил начальник.
– Издеваешься? – гоблин взглянул на шефа так красноречиво, что тому, кажется, стало неловко за свои подозрения.
– Мы оставим тебе арбалеты. Твоими кинжалами все равно пауку ничего не сделать. Постарайся сбить всадника. Если кто-нибудь из всадников придет в себя, нам не поздоровится. Все оружие у них смазано ядом, достаточно царапины.
Гоблин кивнул и принялся на ходу заряжать свой арбалет. До леса оставалось еще не меньше тысячи шагов, когда нас настигли. Светляк, которого сотворила ведьма, получился замечательным – меня ослепило даже сквозь плотно сжатые веки. Всадники закричали от неожиданности – я отлично представляю, что они почувствовали. Мне, бывшему жителю пещер до сих пор бывает трудно находиться на ярком солнце, что уж говорить о сидах, которые наверняка прожили на поверхности гораздо меньше, чем я. Резкая вспышка света в темноте ночи надолго вывела всадников из боя, моментально лишив пауков поддержки. Теперь у нас был шанс справиться с пауками. Мне было жаль калечить этих животных. Несмотря на жутковатый вид, у кого-то даже вызывающий отвращение, эти гигантские членистоногие были очень умны, почти разумны. И они были очень преданы своему хозяину. Достаточно сказать, что частенько паук умирал, если умирал его хозяин. В отличие от их хозяев они не были враждебны к нам – просто выполняли то, что от них требовали. И хорошо выполняли.
Мы с шефом уже вовсю кружились под брюшками пауков, уклоняясь от ударов ног и хелицер, сзади подвывал от ужаса Ханыга.
– Сарх, всадников убивать можно, или ты расстроишься? – Дыхание шефа почти не сбилось. Кажется, ему было даже приятно сражаться со столь крупным и опасным противником.
– Можно, конечно, – уверил я его. – Но лучше просто калечь. Тогда хоть паук останется жив. Зверь хороший, зверь не виноват.
– За что ж ты так бывших соплеменников не любишь? – равнодушно переспросил шеф. Вопрос был риторический, но ответ неожиданно последовал, откуда не ждали:
– Предатели и отступники всегда ненавидят тех, кого предали, – прозвучало со спины паука.
У меня было, что ответить на эту реплику, но я поберег дыхание. Ненависти к сидам я не испытывал, но и щадить их не собирался. Я никогда не поддерживал снобизм и завышенные амбиции соплеменников, которые считали себя расой господ, а всех остальных видели только в качестве рабов или слуг. Вместо этого я нанес очередной удар по суставу "своего" паука. Удар оказался удачным – отсечь ногу мне не удалось, но и пользоваться ей паук больше не мог, она подломилась и стала волочиться по земле.
– Шеф, сзади! – крикнул я, краем глаза заметив, что начальник, увлекшись рубкой ноги, перестал следить за головой боевого скакуна. Мое предупреждение пришлось очень кстати, шеф упал на колени и удар прошел над головой, а вот я чуть не поплатился за свою говорливость. Каким чудом мне удалось увернуться от звезды, брошенной на слух, непонятно. Не иначе, интуиция сработала. Мне пришлось упасть на землю и откатиться – но там, куда я откатился, меня уже поджидал острый коготь задней левой лапы паука. Увернуться я не успевал, и, несомненно, был бы пригвожден к земле, если бы не помощь Ханыги. Паук, вместо того, чтобы опустить лапу на меня, опустил ее рядом и приподнялся, защищая всадника от очередного болта, что позволило мне встать на одно колено и опустить меч на ту самую ногу. Мне снова повезло – эта лапа тоже была повреждена и она была на той же стороне, что и первая, так что животное зашаталось, его повело в сторону, а я бросился на помощь шефу. Впрочем, мог бы и не спешить – шеф уже тоже справился, и теперь, распаленный дракой, пытался добить покалеченного паука. Пришлось его окликнуть – у нас было всего несколько минут, чтобы добежать до леса – можно было не сомневаться, что вот-вот подоспеют другие гвардейцы.
– Можно было хоть наездников добить, – проворчал шеф.
– Бесполезно, – я на ходу махнул рукой. – Наездника можно убить, только после того, как прикончишь паука. Скакун защищает своего хозяина до самой смерти. Конечно, случаются исключения – но редко.
– А почему мы так к лесу торопимся? – Ханыга задал, наконец, вопрос, который всех волновал. – Это же не лошади, они веток не боятся.
– Они видят по-другому, – пояснил я. – Глазами они видят только тепло – разумных, или просто животных. А в пространстве ориентируются на слух, как летучие мыши. А в лесу деревьев много и они путаются. Быстро идти не могут, иначе на деревья натыкаются или направление теряют.
– А ты это откуда знаешь? – подозрительно поинтересовался шеф.
– Я не знаю. Но в пещерах, где много сталактитов и сталагмитов пауки теряются. Значит, и в лесу должны.
Девушки ждали нас на опушке. Мы углубились в лес и бежали еще несколько часов, только на рассвете позволив себе короткий отдых.
– Какие будут предложения? – озвучил орк вопрос, который мучал всех на протяжении последних часов.
– Шеф, я все-таки предлагаю вернуться другим путем. – Я, наконец, высказал мысль, которую обдумывал последние несколько часов. – Путь к побережью закрыт. Я не представляю, как мы обойдем гвардейцев. У пауков очень хороший слух, нас услышат задолго до того, как мы появимся. К тому же теперь нас будут ждать. Я предлагаю идти той дорогой, что шел я, когда бежал из герцогств.
– Через горы хочешь попробовать, значит. – Протянул шеф. Там же, насколько я понял, дорога всего одна. Думаешь, ее не перекрыли?
