— Тебя что, отправили на пенсию? — пошутила она, поздно сообразив, что может задеть бывшего начальника отдела варки за живое. — Ой, извини.
— Ничего, так и есть, — улыбнулся он. В конце концов, какая разница, почему и зачем? Ведь что сейчас еще надо, кроме уютного дома с теплым камином и спокойным морем за окном? — Проходи.
Внутри оказалось чисто и пусто. Часть вещей из помещения унесли, от этого стало свободнее. За окном шумели волны, благоухали цветы. Озраэль и Алена поднялись на второй этаж. Там, на открытой террасе для них нашлась пара шезлонгов и резной восточный столик из черного дерева.
— Кофе хочешь? — предложил гостеприимный хозяин. — Давно мечтал предложить тебе кофе.
— Только кофе? — лукаво поинтересовалась Алена, присела на шезлонг, расправляя платье.
— Только кофе и ночь…
Он спустился на кухню и вскоре вернулся с двумя чашками. Терпкий пленительный запах заполнил веранду, легкими струйками дыма унесся в сад и затерялся в ночи. Для храбрости обычно пьют другое, но Алене хватило и кофейного глотка. Ночь, дом, море, луна, что вышла из-за серебристых облаков — все казалось волшебным. Серая, будничная реальность отступила во тьму, стерла грани между мирами, обычным и потусторонним.
Алена поднялась, поставила чашку на столик и вплотную подошла к Озраэлю. Положив руки ему на плечи, взволнованно заглянула в глаза.
— Там, в потустороннем мире, ты сказал мне одну очень важную вещь…
— И сейчас повторю. Я люблю тебя.
— Я тебя тоже.
Будто произнеся что-то страшное или постыдное, Алена густо покраснела, зажмурилась и уткнулась лбом Озраэлю в грудь. Он поймал ее подбородок, заставил смотреть в глаза.
— Ты что, не веришь?
— Не верю… своему счастью.
Она снова попыталась спрятаться. На этот раз причиной стала сверкнувшая в уголке глаза слезинка, которую Озраэль убрал… поцелуем. Сдерживаться было невозможно. Вторым поцелуем он накрыл горячие от волнения губы Алены. Та вся затрепетала и сильнее прильнула. Скользнула пальчиками по широкой мужской спине — неумело, осторожно и от этого безумно возбуждающе.
Озраэль был нежен. Приходилось сдерживать пыл, всеми силами тушить внутреннее пламя, жаждущее немедленно разгореться бешеным страстным костром. Алена это чувствовала, понимала и ценила. Девушкой полностью овладели возбуждение и любопытство. Ей совсем не хотелось сомневаться или сдерживаться. В груди и животе все сжималось. Внутренности стягивались тугим узелком, пульс стучал в ушах оглушительно, словно барабанная дробь. Ну что же она так нервничает, когда Озраэль целует ее так сладко? Нужно расслабиться, просто расслабиться и плыть по течению туда, куда несут волны любви.
Поцелуи становились горячее. Губы Озраэля переместились на девичье ушко, потом на шею, потом на плечо. Платье мешало, и он решительно стянул его, благо ткань оказалась эластичной. Водопад струящейся материи стек к ногам. Алена, кажется, сильно переживала из-за невзрачного белья, а Озраэль подумал — надо бы избавить возлюбленную от него, чтобы лишний раз не нервничала.
Задумано — сделано. Выцветвший комплектик занял место рядом с платьем. Теперь Алена стояла нагая и смущенная. Под взглядом мужчины она от кончиков пальцев до кончиков ушей заливалась багрянцем.
— Чего ты? — нахмурился Озраэль, устав от всей этой ненужной скромности.
— Я некрасивая…
— Красивая, еще какая красивая!
— Все равно, свет выключи.
— Ночник выключу, а вот луну погасить не смогу, уж извини, — отшутился Озраэль, выполняя просьбу.
Стало немного темнее, лунный свет придал миру мистической красоты: где-то четче выступили тени, где-то, наоборот, очертания смягчились, растворились в сумраке.
— А ты? — нарушил тишину Аленин голос. В этой серебряной полутьме он показался Озраэлю особенно нежным.
— Что я?
— Так и останешься одетым?
И действительно, сколько можно ходить вокруг да около? Бывший демон избавился от одежды в считаные секунды. Заставив Алену коротко ахнуть, подхватил ее под бедра и закинул на себя. Когда его твердая плоть коснулась самого сокровенного, она напряглась.
— Если боишься или не хочешь, я тебя не трону, — честно предложил Озраэль без лишней игривости. Сейчас он был готов отступить, даже в самый сложный момент, лишь бы Алена не испытала дискомфорт, не подчинилась ему против своих желаний, не пожалела потом. Она смотрела с привычной решимостью.
— Конечно, боюсь, но хочу…
