Понятное дело, десяток телохранителей остался крайне недовольным происшедшим. Все они были молокососы, еще толком не видевшие вблизи смерти. Сотню Джила он тоже бросил в атаку, оставив при себе лишь таких. Польза от них в сражении оказалась бы минимальной, а вот погибнуть могли. И не стоит забывать, что помимо собственных младших братьев семь из восьми остальных — дети и родичи всевозможных местных вождей. Та еще морока присматривать, но пусть лучше рядом побудут.
Фактически племенную структуру родов, находящихся под тцарской властью, окончательно раздавили еще поколение назад. Горичане частично целенаправленно вырезали аристократию, частично выселили из родных мест. Старые вожди давно утратили свою власть и даже личные земли, конфискованные в пользу государственной верхушки. Правда, сейчас могла подняться новая военная аристократия, получившая авторитет и влияние на полях сражений.
Именно поэтому Блор с распростертыми объятиями принимал под свое начало детей, племянников и прочих дядек по материнской линии. Пусть они почувствуют себя именно членами его дружины, а не некоего племени или рода. С одной стороны, люди охотно принимают более высокую культуру и не прочь пожить комфортно, а не в родных хибарах. С другой — он постоянно пытался внушить окружающим простую мысль: возврата к прежнему не будет, и жизнь не вернется в прежнее русло никогда. Один закон для всех! Не будет разницы между племенами!
Поверят еще не скоро, и для этого придется неоднократно демонстрировать и намазанный медом кусок хлеба, и острый клинок. А эти, за спиной, и станут проводниками его политики и цепными псами. Уж для своих товарищей-однополчан выделит кусок земли. Только подальше от родичей, чтобы отсечь от прямых связей. И наблюдать придется долго. Ну на то Денес существует. Вояка из него не вышел, зато за порядком присмотрит с удовольствием. Нашел для себя место в жизни, и хвала богам.
— Пропустите, — приказал Андраши двинувшемуся на перехват грязного до невозможности типа, тянущего за собой не менее замызганного и вдобавок прихрамывающего мула в возрасте патриарха. Казалось, скрипят на ходу кости, а видеть несчастное животное точно ничего не могло. Бельма на глазах.
— Вот, — заявил гордо мужик, показывая на висящее на муле тело.
— Это кто?
Грязнуля не отвечая кинулся к мулу, разрезал веревки, удерживающие человека, и без особой осторожности скинул его на землю. Еще молодой парень в дорогих доспехах, без шлема и с разбитой головой, с трудом попытался сесть.
— Наследничек тцарский, — широко щерясь и показывая гнилые зубы, порадовал мужик.
—
—
Наглядно подтверждая диагноз, тот встал на четвереньки и принялся метать из себя остатки пищи.
— Как зовут?
— Ну дык Пепо, сын Тимо, — почесав нос, ответил мужик с недоумением.
— Тебя как кличут? — поправился Блор.
— Ну дык Винцент, сын Газана, — неизвестно чего застеснявшись, сообщил грязнуля. — Я при обозе состою. Все на поле почапали, а я туточки глянул на правом склоне подъема. Там тоже бегли, да недобегли. — Он хихикнул.
Решил малость помародерствовать, решил Блор. Бывает.
— Откуда ты знаешь, что это именно наследник? — нетерпеливо вылез Денес.
— Ну дык видел я раньше. Наша деревня за ним записана. Хозяин дык.
Из крепостных, понял Блор.
— Дык-дык, — прошипели сзади и негромко засмеялись.
— Хорошее дело ты совершил, — громко сказал Блор, — доставив сего важного господина под очи…
«Совсем с этими мужиками нормально скоро разучусь говорить», — подумал с усмешкой.
— В награду чего хочешь?
— А че можно? — жадно спросил грязнуля.
— А че схочешь: девку-красавицу, доспехи новые, службу важную али золота полные карманы.
— Енто все преходяще, — шмыгнув носом и вытерев соплю рукавом, ответил он, — а вот земля — вещь вечная.
Глазки при этом заблестели очень хитро.
— Деревня твоя как называется?
— Юнус, что на реке Антемунта.
— Денес, мне же нужен управляющий в бывшее имение тцарского наследника? Замечательная кандидатура.
