– Рокси, я…
– Не ты, – покачала она головой. – Он. А вернее – ему. Интересна ты. А я – нет. Он принимает меня как часть своей группы, но не как девушку.
– Ты преувеличиваешь.
– Забудь, – вдруг рассмеялась наша шебутная брюнетка и махнула рукой. – Мне повезло, что это всего лишь симпатия, замешенная на восхищении, а не любовь. Даже не больно, просто обидно.
И, прежде чем я успела что-то сказать, преувеличенно бодро воскликнула:
– Где там обещанный чай? Умираю, так хочу сладкого!
Все последующие мои попытки поговорить с ней об этом проваливались. Рокси просто меняла тему, шутила и начинала расспрашивать меня о рецептах.
– Не переживай, – тихо сказала Лиля, когда брюнетка ушла к себе. – Ты не виновата, она это понимает. Но нужно время, чтобы смириться.
– Но она не права! – воскликнула я. – Скай просто мне помогает.
– Время покажет, – мудро рассудила соседка. – Пошли, лучше поможешь мне собраться. А то я впервые иду в длительный поход в качестве лидера группы и поймала себя на том, что слабо понимаю, что для этого необходимо.
Мне кажется, она просто таким образом пыталась меня отвлечь… Хотя, стоит сказать, моя помощь все же потребовалась. Эта шмоточница пыталась запихнуть в походный рюкзак половину холодильного шкафа и почти все вещи! Мы ругались до хрипоты, но в конце концов я победила.
Рокси же приперлась в субботу ни свет ни заря, да еще и не с пустыми руками, а с корзинкой свежайших фруктов. Так что до того момента, как мне нужно было выдвигаться в зал для тренировки, мы втроем весело провели время.
Как говорится, жизнь устаканилась в новом русле и потекла размеренным темпом.
В понедельник мы проводили Лилю и Чарли до ворот Академии и пожелали им удачи.
Без них наша компания казалась непривычно маленькой, впрочем, шума от Джэйда и Рокси хватало на пятерых. Мы же со Скаем в силу того, что много времени проводили вместе… не могу сказать, что сблизились, нет – что на уме у этого парня, по-прежнему оставалось для меня загадкой. Но все же теперь он по-настоящему стал частью моей жизни.
И все бы ничего… Но постепенно меня начало одолевать беспокойство. За Чарли и Лилю. Стали сниться дурные сны, что с ними что-то случилось. То завалило, то пауки напали, то еще какая-то гадость. Я просыпалась в холодном поту и потом долго не могла уснуть.
К четвергу моя тревога достигла своего апогея. Не в последнюю очередь потому, что брат и соседка уже должны были вернуться. Но вестей о них не было. А моя интуиция, которая редко давала сбои, буквально кричала, что с ними что-то случилось.
И я решилась пойти в корпус плетельщиц, найти наставницу Лилеи и расспросить ее.
Здание, в котором учились таинственные последовательницы Богини, находилось на отшибе. И в этом они остались верны себе: отгораживаться от мира – так до последнего. Невысокая постройка, всего три этажа, не очень-то большая. Впрочем, насколько я поняла, самих плетельщиц не так много. Я слонялась по этажам, заглядывая во все кабинеты, вводя в ступор редких студенток. Наконец мне удалось отловить одну из них, и та, заикаясь от шока, направила меня в местный деканат. Там я и нашла наставницу плетельщиц – высокую статную даму в строгом платье с неизменными крючками в волосах.
– Вы что-то хотели, леди? – удивленно спросила, судя по табличке, амера Астра.
Фамилии, как и у всех плетельщиц, у нее не было.
– Здравствуйте, амера, – уважительно поклонилась я. – Простите, что отвлекаю… Могу задать вопрос?
– Да, я вас слушаю.
– Моя соседка… Лилея. В понедельник ушла с моим братом к Шагорским скалам. Они должны уже вернуться, я волнуюсь.
– Я понимаю вашу тревогу за близкого человека.
То, что я могу беспокоиться и о Лиле, она явно отмела.
– Но дело, с которым Лилея отправилась в священную для нашей общины пещеру, сложное и деликатное. Оно может занять время, так что до воскресенья, а может быть, и до вторника я бы их не ждала.
– У меня сердце не на месте, – со вздохом призналась я. – Снятся плохие сны, не дает нормально жить нехорошее предчувствие.
– Леди, не стоит накручивать себя на ровном месте, – даже бровью не повела она. – Сходите в лазарет, попросите успокоительных капель. Когда ваш брат вернется, сами же посмеетесь над своими страхами.
Я открыла было рот, чтобы поспорить… но шустро закрыла обратно.
Благожелательная улыбка на устах плетельщицы не касалась ее глаз. А там… арктический холод, сдобренный недовольством.
Да чтоб мне ни одной специи на вкус не отличить, она же меня терпеть не может! И едва сдерживается, чтобы просто не выставить! А… за что?! За то, что я Лилю растормошила? Не верю, что остальные плетельщицы не в курсе, из-за кого она с храмовой медитации сбежала!
И в этот момент я осознала – здесь меня никто слушать не будет. И не поможет.
