Когда показалась армия зеленокожих, бароны ждали, что те остановятся, возможно, проведут переговоры перед сражением, как того требовал героический кодекс. Последнее, чего они ждали от захватчиков, так это того, что те увеличат скорость, сокращая дистанцию между армиями быстрее, чем галоп лошади; ревущие колёсные машины испускали чёрный дым, самострельные ружья рявкали смертью.
Браель, вместе с остальной ротой, бросился бежать, прежде чем захватчики достигли их линии. Они оставили двадцать человек мёртвыми на поле, в телах зияли дыры, пробитые пулями зеленокожих, которые те выпускали с невероятного расстояния. Рота остановилась, только добравшись до укрытия среди деревьев, обрамлявших берег реки. Там самообладание покинуло Браеля, и его неудержимо вырвало в светлые, прозрачные воды.
В тот день Браель выучил ценный урок — год назад, если считать до прибытия в Греллакс: не встречаться с захватчиками в регулярной битве на открытой местности. Если бы только бароны выучили тот же урок.
Небольшие боевые машины атаковали Греллакс первыми, гоня на двух или трёх толстых колёсах, оставляя за собой облака дыма и сгоревшего масла. Самострельные ружья строчили и рявкали из бойниц в кузовах машин или с отдельных стрелковых установок позади ездоков или в боковых колясках. Некоторые нападавшие швыряли заряды взрывчатки в старые стены города, второпях залатанные в ожидании атаки и удерживаемые в основном теми греллаксцами, кто был слишком стар или глуп, чтобы уйти, при поддержке небольшого числа более опытных бойцов. Выстрелы нападавших наносили достаточно урона, пробивая древнюю кладку насквозь и кромсая тела укрывшихся за стенами; взрывчатка проделала в укреплениях дыры, в которые могли бы проехать одновременно две телеги с быками.
Когда машины отступили, вперёд побежали пешие бойцы, некоторые поливали стены огнём из ручных самострельных ружей, которые были не намного меньше и легче тех, что стояли на двух- и трёхколёсниках. Защитники могли ответить лишь из горстки пороховых мушкетов, чьи круглые свинцовые пули отскакивали от пластин металла, закрывавших чудовищные зелёные тела нападавших. Парочка древних пушек, стоявших раньше на главной площади города долгие поколения, нанесли больше урона, пока одна, а затем и другая не взорвались, то ли из-за трещины в старом стволе, появившейся от внезапной нагрузки, то ли из-за неумелого заряжания испуганным расчётом. Причины никому не были известны, да и не интересны. К тому моменту большинство защитников сбежали со стен, чтобы начать гадкий процесс уличных боёв, изо всех сил стараясь оттянуть неминуемое. Потерю Греллакса. Которая была лишь вопросом времени.
Браель и Феллик бежали через рыночную площадь, одну из нескольких, натыканных по Греллаксу, окружённых домами торговцев побогаче. На каждом углу трёх улиц, выходящих на площадь, стояли лавки и чаевни, в которых когда-то продавали выпечку и другие лакомства. Теперь парадные двери были распахнуты, обрывки украшений свисали из открытых окон и усеивали площадь — предметы роскоши брошены и позабыты в спешке побыстрее убраться отсюда.
— Пять! — крикнул Браель, словно бы никому, просто в открытые двери и пустые дома. — Подождите, пока они выйдут с улицы!
Браель присел за перевёрнутой рядом с вычурным фонтаном фермерской телегой в центре площади. За ней и за фонтаном уже сидели несколько его людей. Двое из них — Костес и Перрор — были из первой группы сборного ополчения, к которому примкнул Браель, когда начали прибывать караваны беженцев с севера, прибавляя веры к тому, что считалось «лишь сказками». Он знал, что Перрор, в частности, был источником некоторых из этих историй, они сразу начали циркулировать вокруг него, но он не желал ничего плохого, и никто не стал бы спорить, что он хорош в бою.
Костес передал Браелю заряженное ружьё, мешочки с мушкетными пулями и тем, что осталось от его запаса дымного пороха. Браель не хотел рисковать потерей ружья, случись зеленокожим подстрелить его, прежде чем они с Фелликом приведут их к площади. Феллик, однако, не выпускал своего ружья из поля зрения с тех пор, как началась война, и стал суеверно собственническим к оружию. Он был убеждён, что самым верным способом отдать зеленокожим свою голову было не брать с собой ружья, несмотря на весь его вес и неудобную длину.
Феллик свернул к одному из зданий на краю площади. Браель побился сам с собой об заклад, что это окажется очередная таверна. Как Феллик однажды рассказал ему, пока не пришли захватчики, его жизнь состояла из двух вещей: пива и рубки мяса. Он работал на скотобойнях, которые поставляли мясо благородным домам Примакса. А дома поставляли многих генералов и фельдмаршалов, отступление чьих армий отряд Браеля был назначен прикрывать, и о чьей компетенции и мужестве у Феллика были стойкие и нелестные убеждения.
Феллик исчез в двери здания, и над каменным карнизом окна рядом высунулся ствол.
— Они здесь! — прошипел Перрор.
Браель выглянул из-за телеги. Первая пара преследователей остановилась, сделав несколько шагов на площадь. Они осторожно осматривали вроде бы покинутое место, медленно поводя самострельными ружьями. Браель вознёс безмолвную молитву богам, в которых давно перестал верить, чтобы зеленокожие не заметили ружейный ствол, нацеленный в них с другой стороны площади.
— Ну же, где остальные?
Браель бросил взгляд на Берека, тощего касперца, который сидел на корточках между Перрором и Костесом.
— Ты сказал, что было пять, — прошептал Берек под взглядом Браеля. Костес ткнул его в плечо и, когда Берек повернулся, чтобы возмутиться,
