коммуна уже есть. И как оно?
– На нашем уровне благосостояния вполне сносно.
– Могу представить.
– Не можете, – возразил Карл. Он знал, о чем говорит. – Но там, с
– С ними это с тартарцами?
– С людьми, – пора было расставлять точки над «i».
– А вы что же, не человек?
– Не знаю, – Карл счел необходимым чуть покачать головой, как сделал бы на его месте не уверенный в своих словах человек.
– То есть как? – вскинулась Дари. – Так не бывает!
– Скажем, так не должно быть, – попытался внести ясность Карл, – но допускаю, что запутал вас из-за своей любви к философии. Я, видите ли, склонен к размышлениям на философские темы, и один из наиболее интересных для меня вопросов как раз и касается определения человечности.
– Дефиниция человека? – недоверчиво переспросила Дари.
– Что вас удивляет? – пыхнул сигарой Карл. – Человек – суть эмпирический объект, так отчего бы его не определить?
– Хорошо, – Дари отпила немного взвара и потянулась за новой папиросой. – Хотите сказать, что в вашей компании, то есть, простите, в вашей коммуне объединены не только те, кого с определенностью можно назвать человеком в узком, практическом смысле этого слова?
– Вы умница, Даша! – кивнул Карл, испытывая некоторое подобие гордости за собеседницу и в то же время род облегчения оттого, что разговор начал входить в конструктивное русло. – Именно так и обстоят дела. Очень разные персонажи. Но тем не менее мы уживаемся. И неплохо, как мне кажется. Главное, не мешать. Не вмешиваться без нужды. Не агитировать и не пропагандировать. Не проповедовать. Позволить каждому оставаться самим собой и жить так, как хочется.
– А разве это возможно? – снова удивилась Дари. – Собрание индивидуалистов? Но где же тогда коммуна?
– Коммуна в данном случае есть неизбежное зло. Общежитие в целях выживания, вы понимаете? И Марк предполагал забрать вас к нам. Вы математик, светлый ум, вам с нами будет куда интереснее.
– Но не безопаснее? Что там с вашими номадами?
– Безопасность понятие относительное, – объяснил Карл. – Кирпич может упасть где угодно и на кого угодно. В фигуральном смысле, разумеется. Но у нас вам будет куда безопаснее, чем здесь, во всех смыслах комфортнее, да и интереснее, чего уж там!
– Приглашаете?
– Повторяю приглашение, которое вы, напомню, уже однажды приняли – двадцать лет назад.
– Марк…
– Он не постарел, если вы это имеете в виду! – Сейчас Карлу стало легче вести разговор: чуть меньше эмоций, чуть больше здравого смысла.
– Это то же, что у меня?
– Разное, но похожее. Вы ведь не старитесь… пока.
– А когда начну?
– Не знаю. – И это была правда. Метаморфанты – редкие птицы, никто не знает, как и что с ними происходит после нового рождения. Одно очевидно – живут они долго, если, конечно, не пресечь их линию жизни каким-нибудь решительным жестом.
– И там… у вас…
– Все со странностями, – улыбнулся Карл. Сто часов упорных тренировок в зеркальном шаре не пропали зря, улыбался он почти естественно и по- разному в разных обстоятельствах.
– Чего хотели номады? И вообще, кто они такие? – правильные вопросы, уместные, необходимые.
– Они, как мы, но живут не коммуной, а стаей.
– Племенем? Организацией? – предположила Дари.
– Стаей! – Карл не хотел ее пугать, но от правды не скроешься.
– Что им нужно?
– Полагаю, вы, Дарья. Им нужны были вы, но, к счастью, они не знали, что именно ищут. Искали артефакт – изделие, произведение, образец, – а не живую плоть. Оттого и кинулись за Марком, а на вас и внимания не обратили. Однако второй раз могут и не ошибиться, как думаете?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Поэтому давайте обсудим оставшиеся вопросы, допьем чай, и в путь.
– Почему он не вернулся? Потом… Двадцать лет – это большой срок.
– Не такой уж и большой, – вздохнул Карл. Вздох получился отменно, хоть на сцене выступай, но суть дела он не менял.
