Хищник

боли. – Почти три тысячи лет…»

Капля пота стекла по виску великолепно державшей лицо дамы О, и женщина улыбнулась, то ли превозмогая страдание, то ли наслаждаясь им.

– Оно того стоило, – кивнул Че, подводя итог испытанию зала Печатей. – Идем!

Он снова взял ее за руку и повел за собой по незримому лабиринту, открывать тайны которого был не вправе. Она не являлась господином Че и не могла им стать даже при самом удачном стечении обстоятельств. Соответственно, и пути через Хрустальные чертоги ей не принадлежали. Впрочем, если все пойдет так, как задумано, все эти тайны очень скоро потеряют для них всякий смысл. Для него и для нее. Для обоих.

– Здесь небезопасно. – Разумеется, всего лишь эвфемизм, но на то и драконы, чтобы шаис[105] не рычал. Ши’йя Там’ра О все поняла правильно, другого Че от нее и не ожидал.

– Любопытное место.

Истинное речение, окрашенное легкой иронией.

– Особенно для непрошеных гостей.

– Случалось? – «искренно» удивилась Ши.

– Нет, разумеется, – усмехнулся в ответ Че, позволив себе чуть больше тепла в голосе, чем требовал разговор. – Но все когда-нибудь случается впервые.

– Что сказал тебе император?

Вопрос вызревал, как плод. Созрел и прозвучал.

– Что сказал тебе император?

Императив. Сожаление. Просьба не считать оскорблением.

– Что свадьба отменяется.

Констатация факта. Сомнение. Обещание.

– Почему? – Ши выглядела невозмутимой, но интонация не лжет. Особенно когда ее не скрывают.

– Без объяснений и без права на обсуждение, – коротко ответил Че, они как раз проходили каскад ловушек.

– Но ты знаешь причину, хотя и не должен о ней знать. – Не вопрос, Ши просто произнесла свою мысль вслух.

– Именно поэтому мы здесь, – согласился господин Че, втайне гордясь своим выбором. Такой умной женщины он еще не встречал. – Наберись терпения, Ши, мы почти у цели.

Они миновали мембрану-хамелеон, создававшую иллюзию глубины, и оказались в залитом мраком цилиндре внутреннего лифта. Он пришел в движение ровно через три секунды, которые потребовались системе безопасности на опознание двух держащихся за руки людей и блокировку внешнего контура. Мгновение-другое, волна ускорения, сменившаяся контрволной, и тьма уступила место холодному «белому» свету, льющемуся с обыкновенного плоского потолка. Помещение, в котором они теперь оказались, выглядело нарочито просто. Ровный квадратный пол, четыре стены, все, как и потолок, матово- белое.

– Два кресла! – потребовал господин Че, и тут же пол у стены справа от них вспучился и моментально сформировал два безукоризненных по дизайну белых кресла.

– Прошу! – Че подвел женщину к одному из кресел, и она села.

– Вина здесь нет, – объяснил Че, садясь рядом. – Водки тоже. Но если ты захочешь пить, я смогу предложить тебе воду.

– Я буду иметь это в виду, – кивнула Ши и вопросительно посмотрела на Че. Своего интереса женщина не скрывала, да и с чего бы ей было его скрывать?

– Что ж, приступим! Йя Шинасса, – назвал он имя автора. – «Семь дорог», первое издание.

Стена справа от него раскрылась и выпустила пюпитр-левитатор, на котором под прозрачным колпаком из металлкерамита лежала одна из самых старых книг в империи. Ее издали две тысячи девятьсот сорок семь лет назад в количестве двадцати экземпляров. Не печать, которая в то время уже использовалась повсеместно, а тиснение на коже. Дорого и долго, но зато и сохраняется на века.

– Это «Семь дорог» Йя Шинассы, – сказал господин Че, легким толчком пальцев отправляя пюпитр с книгой в полет по пустой комнате. – Ты ведь знаешь эти стихи?

– «Семь дорог сливаются в одну, – без улыбки, но с интонацией подходящего к ситуации удивления процитировала дама О. – Семь рек впадают в Холодное море…» Мне продолжать?

– Не стоит, но дело вот в чем. Ты знаешь, что лучшая поэма дышащего серебром и золотом Йя не оригинальное произведение, а всего лишь талантливый перевод?

– Перевод…

Любопытство, Удивление, Благодарность.

– Продолжайте, господин Че, вам удалось меня заинтриговать!