ехали отдыхать с палатками в Мэн. Сестры выступали и для более многочисленной публики, но сегодня тоже было неплохо, тем более для четверга. Вот завтра и в субботу, когда в мотеле полно постояльцев, зрителей будет много. Папа считал, что каждое выступление важно, даже если на тебя смотрит всего один человек.
– Никогда не знаешь, кем окажется твой единственный зритель, – говорил он девочкам. – Может, он искатель талантов. Или журналист. Может, у него сотня друзей и, вернувшись домой, он всем расскажет про мотель и про ваше выступление. – Папа сидел в первом ряду, наклонившись вперед, и внимательно смотрел на них своим здоровым глазом, а другим щурился – второй глаз различал только силуэты. На нем была рубашка с закатанными рукавами, в кармане лежали пачка «Лаки Страйк», ручка, карандаш и маленький блокнот.
Роуз считала папу самым красивым мужчиной в мире. Сильви говорила, что он вылитый Кэри Грант, о котором она любила читать в газетах и журналах, оставленных жильцами. Она выпросила у папы подписку на «Лайф» и штудировала журнал, который каждую неделю присылали почтой, от корки до корки. На этой неделе писали про «Парней и куколок – новый фильм с Фрэнком Синатрой и Марлоном Брандо в главных ролях.
Если его будут показывать в Лондоне – и если мама и папа разрешат, – Сильви уговорит дядю Фентона сводить ее в субботу на дневной сеанс. Фентон тоже любил кино и часто ходил в кинотеатр. После сеанса они с Сильви долго и оживленно обсуждали режиссеров и актеров, а порой он подробно, сцена за сценой, пересказывал ей фильмы, которые родители запрещали смотреть. Это Фентон подал ей идею завести альбом для вырезок, и Сильви часами листала журналы и газеты, вырезала снимки любимых звезд и вклеивала в альбом. А еще она составляла списки фильмов, которые она уже видела и которые хотела посмотреть, и даже придумывала идеи для собственного кино.
Изредка Роуз тоже разрешали пойти с ними, однако чаще родители говорили, что она еще маленькая, и Роуз оставалась помогать маме по дому. Честно говоря, Роуз была не против. Иногда мама рассказывала, как она встретила папу, и эта история была как в кино.
Роуз нравилось представлять родителей на большом экране. Папин самолет сбили, и вот он лежит в английском госпитале, раненный и падший духом, но по-прежнему красивый, а мама, похожая на ангела в наглаженном белом халате, меняет повязку на его больном глазу.
– Я уже был в отчаянии, – рассказывал он девочкам свою версию, когда они просили. – Не хотел возвращаться домой и доживать остаток жизни полуслепым фермером. И тут я встретил ее. Я никогда не видел никого красивее вашей мамы Шарлотты.
При этих словах Роуз улыбалась, представляя, как мама, молодая и хорошенькая, появляется в фильме, и наступает переломный момент. Когда он так говорил, Роуз воображала, что в джунглях, у самого края водопада, папа находит единственную в своем роде орхидею, осторожно выкапывает ее, пересаживает в горшок и приносит домой, надеясь, что при нем она будет пышно цвести.
– Я спросил маму, откуда она. Она ответила: «Местная, из Лондона». А я рассмеялся и сказал: «Не поверишь, я тоже».
– Очень романтично, – говорила Сильви. – Парень из Лондона встречает девушку из Лондона. Это судьба.
«Жизнь была бы сном, покажи я тебе рай», – звучала песня на переносном граммофоне, который Сильви взяла из спальни.
– Встречайте мисс Матильду, звезду нашего шоу! – Сильви вывела на сцену толстенькую курицу породы род-айланд, подманивая ее изюмом. Матильда шла за Сильви к деревянной постройке, которую они соорудили из двух бревен в метре друг от друга. К каждому бревну вела лесенка, сверху был настил. Настоящий смертельный номер, только в цирке используют натянутую проволоку, а у них была тоненькая деревяшка – им не удалось научить курицу ходить по веревке.
Подгоняемая Сильви, Матильда залезла наверх по лестнице слева, прошла по жердочке к соседнему бревну, спустилась и клювом звякнула в колокольчик, который висел внизу.
Зрители радостно аплодировали. Сильви заставила Матильду поклониться, и аплодисменты зазвучали еще громче. Заколотые волосы Сильви растрепались и падали на глаза. Мальчик, сын постояльцев, сидел на самом краешке стула и зачарованно смотрел на Сильви. Сильви действовала на зрителей так же, как на цыплят: они не сводили с нее глаз, готовые выполнить любую просьбу.
Пусть сестра и была способна околдовывать кур и вообще всех вокруг, на Роуз Слейтер ее чары не действовали.
На Рождество дядя Фентон подарил Сильви книгу «Искусство и наука гипноза», и сестра внимательно прочитала ее, подчеркивая отдельные абзацы и делая пометки на полях. Фентон думал, что некоторые методы помогут ей в дрессировке птиц, однако Сильви не остановилась на курах и хотела испытывать свои навыки на Роуз.
– Следи за моим пальцем. Твои веки тяжелеют, ты засыпаешь. Я буду считать от десяти до одного, и когда я скажу «один», ты крепко уснешь, но будешь слышать все, что я говорю.
Ничего не выходило, Роуз лишь притворялась спящей. Она следила за пальцем Сильви, закрывала глаза, говорила и двигалась так, словно была в трансе. Роуз бормотала странные вещи, кудахтала, как цыпленок, делала все, что прикажет сестра. Ведь открыв глаза, она в любой момент может испортить игру, и окажется, что умница Сильви, красивая и изящная, просто так размахивала в воздухе своим дурацким пальцем.
Сама Роуз была полной противоположностью Сильви: крупная и неуклюжая, с темными волосами, которые вечно путались. На таких детях не задерживают взгляд, и Роуз короткой нескладной тенью пряталась за Сильви и показывала людям язык, если была уверена, что никто не заметит.
Пока Сильви и Матильда кланялись зрителям, Роуз готовила следующий номер с курицей породы плимутрок по имени Петуния: Роуз научила ее ездить на металлическом роликовом коньке, который она катила на веревочке. Лучше всего удался наряд – клетчатое платьице и шляпка-таблетка, приколотая к
