настолько стремительным было его движение. Я хотела бы отпрянуть, но, как и прежде, тело не повиновалось мне. И я почувствовала, как он оценивающе провел рукой по моей ноге — от щиколотки до самого бедра. От этого прикосновения меня в очередной раз бросило в холодную дрожь, но отец Чериар предпочел этого не заметить.
— Все эти смерти, — медленно и запинаясь проговорила я, пытаясь хоть ненамного отвлечь его внимание, — это ведь все вы, так? Вы сказали, что герпентолы питаются отчаянием.
— А отчаяние и слезы детей — самая сладкая пища для нас. — Чериар кивнул, подтверждая мои наихудшие предположения. Продолжил, не торопясь убрать свою руку с моего бедра и словно не замечая, как сильно мне это не нравится: — Видишь ли, мой сладкий паучок. Мне нужен детеныш. Очень нужен. Я живу достаточно на этом свете, чтобы возжелать появления ребенка, с которым можно разделить свою тень. Как я уже говорил, от человеческой женщины мне трудно получить достойное потомство. Однако я решил рискнуть. Просто потому, что при всем желании не находил иного выхода. Да, я убивал. Но лишь для того, чтобы породить новую жизнь. Кто меня осудит за это?
И вновь я прикусила язык, не позволив необдуманной фразе сорваться со своих губ. Даже если забыть на мгновение о всей омерзительности и недопустимости подобной затеи, все равно обмен остается крайне невыгодным. Жизнь десятка, а то и более детей за одного змееныша. И то далеко не факт, что у Чериара получится задуманное.
— Вот именно, — с искренним неудовольствием отозвался на мои мысли герпентол и сокрушенно вздохнул. — Если все пойдет прахом, то мне придется начинать заново. И опять убивать невинных. Думаешь, это доставляет мне удовольствие? Нет, нет и еще раз нет! Честное слово, я обливаюсь слезами каждый раз, когда заношу кинжал. Утешаю себя лишь мыслями, что у подножия престола Альтиса они получат награду за свои мучения.
— Но Фрей сказал… — не подумав, ляпнула я, но тут же осеклась, вспомнив о том, как парень утверждал о безукоризненном алиби священника.
— Герпентол с легкостью может быть в двух местах одновременно, — с невинной улыбкой отозвался отец Чериар. — Магия иллюзий и внушения. Змеи мастаки в этом. Мы способны зачаровать взглядом, пожалуй, любого. Да, никто и никогда не заподозрит меня в этих убийствах, потому как я умею убеждать.
— Рано или поздно, но тебя остановят! — с ненавистью прошипела я. — И ты получишь по заслугам!
— Остановят? — удивленно переспросил Чериар, словно эта мысль раньше не приходила ему в голову. И тут же насмешливо покачал головой. — Не думаю. Рано или поздно мне придется уехать отсюда. Вот это, увы, совершенно точно. Скоро в столице заинтересуются странными смертями и пришлют сюда какого-нибудь королевского мага. А среди них встречаются достойные представители, прекрасно осведомленные о жителях сумеречного мира. И мне придется искать новый приют. Но до того хоть одну попытку получить ребенка я успею сделать. И ты мне в этом поможешь.
— Помочь тебе? — Я постаралась, чтобы в моем голосе как можно явственнее прозвучало презрение. — Ты желаешь, чтобы я помогала тебе убивать детей?
— Нет, что ты. — Чериар весело покачал головой. — Наоборот, если ты согласишься на мое предложение, то я перестану убивать. Представь, сколько детских жизней ты сохранишь, если сделаешь мне маленькое одолжение.
— О каком одолжении идет речь? — резко спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
В комнате повисла тревожная гнетущая тишина. Отец Чериар о чем-то глубоко задумался, продолжая легонько поглаживать мое многострадальное бедро. Ульрика тоже помалкивала, лишь изредка взмахивая крылышками. Но я видела, каким жадным любопытством при этом горели ее глаза.
— Как я уже говорил, герпентолам тяжело получить потомство от человеческой женщины, — наконец, очень медленно продолжил Чериар, делая паузу после каждого слова. — Но арахния… В каком-то смысле ты не так обычна, как другие представители сумрака. Пауков, как и змей, всегда недолюбливали. Полагаю, если ты согласишься выносить для меня ребенка, то никаких трудностей не возникнет. Рожденное от нашего союза дитя обязательно унаследует мою тень.
Я рассмеялась. Нет, не так. Я самым наглым образом расхохоталась прямо в лицо Чериару. Я понимала, что совершаю величайшую ошибку. Я видела, как после этого окаменело его лицо, а серые глаза вновь налились жалящим огнем гнева. Но при всем желании не могла остановиться.
Отец Чериар терпеливо дожидался, когда в комнате затихнут отголоски моего неуместного веселья. Наконец, я судорожно всхлипнула от смеха в последний раз и замолчала.
— И что же такого веселого я сказал? — тихо, очень тихо поинтересовался герпентол, и его голос зазвенел от сдерживаемого с трудом бешенства.
— Простите, — буркнула я, пытаясь удержать хихиканье, так и рвущееся с моих губ. — Просто это было так… неожиданно.
Отец Чериар скептически вздернул бровь, явно не удовлетворенный моим объяснением, и я с тяжелым вздохом попробовала оправдаться вновь.
— Я не представляю себя в качестве матери семейства, — проговорила я. Подумала немного и добавила, решив приукрасить жестокую действительность: — И потом, я помолвлена.
— Я не предлагаю тебе заключить брак, — тут же отозвался Чериар. Причем на последнем слове его голос сорвался на змеиное шипение, полное откровенного пренебрежения. — Мы с тобой иного племени, то бишь, одиночки по натуре. Как только ты родишь мне ребенка, то можешь быть свободна.
