потому, что он, Илья, рус. Гридень великого князя Владимира. И выходит, что это Владимир его рукой бьется на стороне Болеслава. Тому не особо-то и нужна поддержка Руси. Зато неплохо продемонстрировать: удара от Киева в спину Болеслав не ждет.
А справа от вдовы, что интересно, не воевода или боярин – священник важный. Глянула на Илью Ода, что-то шепнула священнику, и тот тоже на руса уставился. И тоже злобно. Этому-то что не нравится? Вон Болеслав Господа через слово поминает. И уже раз десять поклялся веру Христову защищать повсеместно и язычников просветить, докуда его, Болеслава, конь доскачет.
– Господин рыцарь…
Воислав Горацек. Главный советник Болеслава. Можно сказать, наперсник.
– Господин рыцарь, можно тебя отвлечь ненадолго?
Илья поднялся, поймал взгляд Рулава, качнул головой: пируйте, всё хорошо.
Они с чехом отошли в укромное место за колонной.
Чех неспешным движением кисти шуганул миловавшуюся впотьмах парочку, присел на скамью, похлопал ладонью, приглашая Илью занять место рядом.
– Собеслав сбежал, – сказал он. – Твой князь победил. Теперь Болеслав ждет его в Гнезно. Так они уговорились.
– Неужто князь сам не управится с мачехой? – подковырнул Горацека Илья.
Чеха он недолюбливал. С того самого раза, когда впервые увидел его в краковском замке Болеслава.
– Князь будет огорчен, если Владимир не сдержит обещания. – Выпад Ильи чех пропустил мимо ушей. – И было бы неплохо, если бы ты, рыцарь, поспешил к своему князю и напомнил, что Болеслав его ждет.
– Думаешь, у великого князя Владимира плохая память? – прищурился Илья.
– Не злись, рыцарь, – примирительно произнес Горацек. – Я сейчас не голосом Болеслава говорю, а своим собственным. И говорю так, будто не ты сейчас предо мной, а твой отец или твой брат Богуслав. Говорю с тобой как с мужем умудренным. Вникаешь?
Илья удивился. Но кивнул. Как скажете. Можно и в умудренного мужа поиграть. В перерывах между пирами и битвами.
– Мало ли почему твой князь может забыть о своем обещании. В жизни всякое бывает, – продолжал чех. – А своего князя я знаю. Он очень разумен для своих лет, но всё же он немногим старше тебя, а потому наверняка обидится, если Владимир забудет о приглашении. Твой князь пришелся ему по душе… Тем больше будет обида. Надо ли нам с тобой, чтобы между Русью и Польшей возникла обида?
Илье сразу вспомнились батины слова о том, что Болеслав может стать опаснейшим врагом, а потому…
– Нет, не надо.
– Ты выполнишь мою просьбу?
– А ты уверен, что Болеслав меня отпустит?
– Об этом я позабочусь, – заверил Горацек. – Завтра мы займем Детинец, а послезавтра отправляйся. Если не терять время и почаще менять лошадей, то на четвертый-пятый день ты увидишь своего князя.
Глава 8
Горацек не соврал: на следующий день Болеслав занял Детинец. Без боя. Ода с сыновьями и верными германцами беспрепятственно покинула Гнезно.
В отличие от польских бояр и их людей. То есть эти тоже вознамерились отбыть из столицы по домам, где непременно начали бы пакостить Болеславу, но дружинники князя проворно отделили их от германцев и повязали. Ода было возмутилась, но Болеслав напомнил, что гарантировал неприкосновенность только мачехе, ее сыновьям и ее людям, то есть – германцам. А те, кого он взял под стражу, – не ее, а его подданные, и на них клятва не распространяется.
Поскольку у Болеслава было куда больше воинов, протестом всё и ограничилось.
Пленных же вывели на площадь перед Детинцем, где им было предложено выбрать: идти ли им прямо, то есть принести клятву верности молодому князю, или проследовать налево, где их ожидали палачи.
Одлилен и Прзибивой, мятежные бояре, которых Илья видел на пиру, с гордостью отказались. Одлилен напомнил, что Болеслав дал им слово, что их жизням ничто не угрожает. Правда, речь шла только о вчерашнем пире, но ведь в клятве этого не прозвучало. Так что если Болеслав действительно такой хороший христианин, как утверждает, ему следует бояр немедленно отпустить. И их людей тоже, потому что даже если их люди и сделали что-то, неугодное Болеславу, то ответственность за них несут их господа.
Болеслав задумался.
Илья ожидал, что решительный князь плюнет на словесные уловки и отправит обоих на плаху. Тем более что и плахи, и палачи уже ожидали в готовности…
Но Болеслав его удивил.
– Верно, – сказал он очень серьезно. – Именно так я и сказал. И хорошо, что ты напомнил, боярин, о моей клятве и о Господе нашем, заповедовавшем
