Князь, впрочем, новость принял спокойно. Надо думать, решил, что рыцарские шпоры – это вроде почетной гривны, которой властители одаряют хорошо показавших себя воинов. Вот если бы к шпорам земля прилагалась да холопы – тогда другое дело. А так… Шпоры да картинка с сапогом посередке – это пустое. Куда больше Владимира заинтересовала сама история. Как Илья в одном исподнем обычным сапогом побил четырех оружных лехитов, которые явились его убивать. Ее княжич раза три пересказывал.
Даже Габдулле история понравилось. Впрочем, с того времени, как Богуслав бохмичи побил, тот к роду князь-воеводы Серегея подобрел. Казалось бы, наоборот должно быть. Сначала Артём его вздул, потом Славка, а вот![4]
Но с другой стороны, вылечили Габдуллу женщины из того же рода, причем хорошо вылечили. Вернулась сила в десницу.
Однако испытывать удачу в поединке с третьим сыном Серегея Габдулла не спешил. Двух раз хватило.
Глава 11
Подъезжавшего к Гнезно Владимира Болеслав встретил лично. Обнялись даже. Однако поселил гостей князь Польши не у себя, а за стенами города, в большом тереме рядом с построенной недавно церковью. Скучать не дал. Уже на следующее утро владыки со свитами отправились на княжью охоту.
Выехали неспешно, как на прогулку. Разговаривали, прикладывались к флягам. Великокняжья охота, она такая. Одно лишь участие в ней – честь.
Илье эту честь оказали. Пригласили. А он, в свою очередь, пригласил Маттаха и Рулава. Он княжич и рыцарь. Негоже ему в одиночку шастать. Мог бы и десяток холопов с собой взять. И шатер. Никто бы не возражал. Вон за боярами лехитскими по две дюжины челяди следом тащится. Понятно, что с такой оравой настоящей охоты, в которой зверя выследить и настичь надо, никак не получится. Да и верхами галопом по зимнему лесу особо не поскачешь. Притомятся лошадки, да и ноги попортить могут.
Но великим князьям никого выслеживать и не требуется. На то обученные челядники имеются. И выследят, и выведут. А если надо, то и выгонят зверя прямо на державного охотника.
Этого, впрочем, гнать не потребовалось. Да и не получилось бы. И ближе к такому лезть не стоит. Вон и псы это понимают, брешут издали. А доезжачий так и вовсе за деревом укрылся.
– Хорош! – одобрительно произнес Рулав. – Ох, хорош, зверюга!
Илья хмыкнул. Так и есть. Зубр смотрелся замечательно. Огромный, борода чуть не до земли, рога вразлет. Красавец!
– Я б его взял! – вырвалось у Ильи.
Владко, жеребец, отнятый Ильей у владетеля Мислава и выбранный для сегодняшней охоты, заплясал на месте, чуя беспокойство всадника.
Рулав глянул на княжича сочувственно. Это была не их охота. Они тут так, сбоку постоять. Между ним и зверем аж два больших князя и еще десяток бояр повыше моровского княжича. Ну да с такими князьями до свиты дело не дойдет. Эти не упустят. Болеслав, кстати, мог бы и уступить гостю. Но не уступил. Вон, они уже жребий метать собрались. Уж больно хорош зубр.
– А как его берут? – спросил заинтересованный Маттах. – Топором?
Илья и Рулав засмеялись разом.
– Это что тебе, кабан? – насмешливо произнес Илья. – Ты на него еще с мечом выйди.
– Или забодай! – подхватил Рулав.
– Да ну вас! – обиделся хузарин. – Я его в одну стрелу возьму! Только скажи, куда бить? Где у него сердце?
– Стрелой не достанешь, – возразил Рулав. – Там столько сала да мяса! А шкура какая!
– Да уж не крепче брони! – запальчиво воскликнул Маттах. – Сказал, с одной стрелы возьму, значит, возьму! Или хочешь сказать, что я лгу?
– Легче, братец! – Илья на всякий случай двинул коня так, чтоб оказаться между хузарином и варягом. – Никто в твоем слове не сомневается, но дело это и впрямь непростое. Я зубра брал. И свежевал тоже. Легче бронного насквозь стрелой прошить, чем такого зверя – до сердца. Но ты бы смог, я думаю. Только сам видишь…
Маттах кивнул. Он видел, как смеется и трясет головой довольный Болеслав, а хмурый Владимир отъезжает в сторону.
– А он не убежит? – спросил хузарин.
– Зубр? Не-ет! Не станет он бежать. Мы для него так, букашки. Он здесь разве только огня боится. Больше никого.
С этим стоило согласиться. Зубр стоял твердо. Огромный, косматый, чуть наклонивший чубатую, припорошенную снегом башку… Нет, этот не побежит. Он даже на исходящих лаем собак никакого внимания не обращал. Впрочем, и те держались на безопасном расстоянии. А одна невезучая псина, которой недостало осторожности, лежала грязной кучкой на снегу.
Болеслав крикнул что-то псарям, и те засвистели, отзывая собак.
Зубр стоял, неподвижный, массивный, безразличный.
Болеславу подали копье.
Тянуть польский князь не стал. Сразу погнал коня вперед, на скаку опуская длинное копье.
