– Но у Немногих есть противник, которого они до сих пор не сумели победить, – продолжала доктор Тарсус. – Сомнение. Это их ярлык, придуманный для дискредитации внутреннего голоса. Тех, кто слышит внутренний голос, обвиняют в иррациональном поведении. Еще бы! Ведь слышащие его ведут себя как последние дураки или, хуже того, как сумасшедшие. Отказываются брать деньги, помогают тем, кто этого не заслуживает, умеют сдерживать свои желания. Они равнодушны к карьере, не дерутся за власть. Они бескорыстны, а бескорыстных людей нельзя контролировать. И потому Немногие стали упорно проталкивать в людское сознание мысль: нет никакого внутреннего голоса, а есть голос Сомнения, которому нельзя доверять. Современному человеку нужны «научные подтверждения», и потому Немногие придумали несуществующее психическое расстройство, как будто психиатрия способна объяснить суть внутреннего голоса. Но это едва ли не самое сложное и необъяснимое явление нашего существования. В древности говорили, что через внутренний голос Провидение подталкивает человека в нужном направлении. С незапамятных времен мудрые люди ценили внутренний голос и внимательно прислушивались к нему. С годами я убедилась: внутренний голос – это дар, делающий нас людьми. Я не знаю, откуда он исходит: от Бога, из нашей коллективной совести или из неведомых уголков нас самих. Но внутренний голос невозможно препарировать. Его не впихнешь ни в какую научную классификацию. Все наши рамки для него слишком тесны.
Я остановила запись и вытерла вспотевший лоб. Потом стала слушать дальше.
– Если противника нельзя уничтожить, можно заставить людей забыть о его существовании. В этом Немногие достигли очень больших успехов. Медленно и методично они начали менять основополагающие представления. Внутренний голос, которому люди веками доверяли, стал врагом счастья. Стал тем, чего боятся. Зная, что внутренний голос всегда тих и неназойлив, Немногие принялись заглушать его извне. Громкой музыкой с отупляющим ритмом. Такими же отупляющими фильмами. Постоянными выпусками новостей, рассказывающих о пустяковых событиях. И конечно же, непрекращающейся болтовней на Форуме. Они подбросили людям блестящую игрушку – бесконечный выбор везде и во всем. Это приносило свои плоды, но оболванить всех подряд не получалось, – продолжала доктор Тарсус. – Невзирая на многообразие внешних отвлекающих средств, оставались те, кто по-прежнему прислушивался к внутреннему голосу. Их не удавалось ни сбить с толку, ни увести в сторону. И тогда появился проект «Гиперион». Немногие создали новую корпорацию, ориентированную на высокие технологии. Главным направлением работы корпорации стало создание приложения для унисмартов, которое бы помогало людям принимать решения. Не навязывало, не приказывало, а именно помогало. Требовалось показать людям, насколько легкой и приятной становится жизнь, когда не надо самим ломать голову над решением. Постепенно это приложение к унисмарту должно было сделаться социальной необходимостью. Немногие хорошо изучили особенности людей. И, как я уже говорила, они обладали завидным терпением. Летом, перед вторым годом моей учебы в Тэдеме, общество направило меня работать в «Гнозис». Так я познакомилась с доктором Хильдебранд, а потом стала помогать ей в психологических исследованиях. Моя роль была более чем скромной. До сих пор не знаю, почему мое имя оказалось в списке получателей служебной записки. Кто-то допустил поистине судьбоносную оплошность, благодаря чему ты прочитала содержание этого жуткого документа. Получив служебную записку, я сразу же пошла к твоей маме. В те дни я не боялась за свою жизнь. Я боялась потерять статус, которого достигла. Передо мной, девчонкой из Бронкса, открывались заманчивые перспективы. Мне предлагались удивительные возможности, которые я не хотела терять.
Доктор Тарсус тяжело вздохнула. Наверное, ей было стыдно за свои взгляды семнадцатилетней давности. Прокашлявшись, она продолжала:
– Прочитав служебную записку, твоя мама не колебалась ни секунды. Ей хотелось кричать на весь мир о зловещих планах Немногих. Записка и список членов общества – думаю, его ты тоже уже прочла, – это были весомые доказательства их вины. Мама собиралась написать открытое письмо и разослать его по редакциям крупнейших американских газет, приложив записку и список. Думаю, многие газеты напечатали бы такой сенсационный материал. Журналисты в те дни еще самостоятельно решали, о чем им писать, а не полагались на подсказки Люкса. Но вначале твоя мама хотела добиться признания от отчима Гриффина. Этуотер тогда был Божественным Вторым, то есть шел в списке общества под номером два. Авиана считала, что должна получить его признание, хотя бы ради Гриффина. – Голос доктора Тарсус теперь звучал угрюмо. – Никто из нас и не подозревал тогда, на что способны Немногие. Мы знали об их могуществе и безжалостности, но мы и представить не могли, что они убийцы. Не стану утверждать, что это они убили твою маму. Зато я хорошо знаю: твоего отца убили они. – Здесь ее голос дрогнул. – Рори, мне страшно сообщать тебе это, но Гриффин мертв.
Я уже знала о смерти Гриффина, но по моим щекам все равно текли слезы. В голосе Тарсус, в котором никогда не было никаких эмоций, звучало откровенное человеческое сострадание. Оно меня и прошибло.
– Он умер тем же вечером, в больнице, куда его привезли, – тихо продолжала она. – Причина смерти – закупорка кровеносного сосуда в мозгу. Поднимаясь тем вечером на сцену, Гриффин не догадывался, что жить ему осталось совсем немного. Он знал, что для «Джемини голд» разработана другая версия Люкса, с другим алгоритмом. Этот алгоритм должен был отвращать людей от голоса Сомнения. Но Гриффин и понятия не имел о фармакологических манипуляциях человеческим сознанием. В сентябре он, как и все, воспользовался новым противогриппозным спреем. Твой отец и представить себе не мог, что новое лекарство кишит наноботами. – Голос Тарсус обрел прежнюю жесткость. – Не знал он и того, что телохранитель Джейсон выполняет не только его распоряжения.
«Кто нажал кнопку, забив наноботами сосуд в его мозгу? – думала я. – Какую часть нашего разговора сумел тогда услышать Джейсон? Неужели это я стала причиной смерти Гриффина?»
– Уверена: ты считаешь меня трусихой, – продолжала Тарсус. Ее голос снова дрожал. – При моем положении и возможностях я давно должна была что-то предпринять, пока все это не зашло слишком далеко. Ты права. Но я не могла сражаться с Немногими и одновременно заботиться о твоей
