Лабиринт Мечтающих Книг

этом плохого?

Я беспомощно пожал плечами.

– Нам нужны были две вещи: идол и путеводитель. Идола мы нашли в лице Канифолия Дождесвета. А путеводитель – в его сочинениях. Книга «Катакомбы Книгорода» есть и остается главным трудом, великим руководством либринавтов! Даже если методы, указанные в нем, сегодня несколько устарели, концепция и этика Дождесвета останутся образцовыми на все времена. И непревзойденными! Нельзя исправить таблицу умножения, но из нее можно сделать высшую математику. Канифолий Дождесвет был первым охотником за книгами, к тому же лучшим.

Потом раздался звонок, означавший, что антракт закончен, и либринавт принял ту же позу, что и прежде. В течение всего следующего акта он вновь не проронил ни единого слова. И не шевельнул ни единым мускулом – могу поклясться на урне моего крестного во литературе Данцелота Слоготокаря, о мои дорогие друзья! Только слышалось иногда тихое жужжание невидимого насекомого.

Когда закончился второй акт и начался следующий антракт, он снова повернулся ко мне и вновь подхватил нить разговора именно на том месте, на котором его прервал. Как будто за это время вообще ничего не произошло, хотя на сцене сто рыцарей испустили дух, и рекой лилась театральная кровь.

– Сегодня у либринавтов все почти так, как это представлял себе Канифолий Дождесвет в своих идеалистических абстрактных идеях, – сказал либринавт своим тихим голосом. – Уже поздно, но не слишком поздно.

– Значит, катакомбы, – ответил я, чтобы поддержать беседу, – больше не так увлекательны, как раньше?

Либринавт вновь внимательно посмотрел на меня. Когда он опять заговорил, в его голосе зазвучало что-то сострадательное:

– Вы ведь еще никогда не были там, внизу, не правда ли?

Все из-за того, что задаешь глупые вопросы, хотя прекрасно все знаешь! Мне было довольно сложно не ограничиться просто небрежным возражением: «Нет, был! И наверняка значительно глубже и дольше, чем ты, дружок! Я уже побывал в Замке Шаттенталь и лично встречался с Призрачным Королем, когда ты еще писал в пеленки, маска!» Вместо этого я чуть слышно ответил:

– Нет, еще не бывал.

– Больше… не так… увлекательны?.. – повторил либринавт с ноткой сарказма в голосе мои слова, растягивая их. – Катакомбы? Ну, я бы сказал, что это зависит от того, что вы понимаете под словом «увлекательный»… Находите ли вы увлекательными прогулки там, где в любой момент можно заснуть из-за недостатка кислорода и, возможно, никогда больше не проснуться? Находите ли вы увлекательными огромные пещеры, полные разных тварей с метровыми щупальцами? А? Находите ли вы увлекательными потоки лавы, в которых в течение одной секунды можно сгореть подобно листу бумаги? А что вы скажете о газах, которые взорвут весь туннель, если только туда попадет одна-единственная искра? Неожиданный прорыв воды и ила, которые затопят все проходы? Тектонические сдвиги без каких-либо сигналов угрозы? Или неистребимый огонь? Изнуряющее пламя, которое вот уже двести лет мечется по лабиринту, как незнающие покоя духи, – для вас это достаточно увлекательно?

Я решил, что в этот момент, возможно, будет лучше промолчать. И подождать, пока либринавт опять успокоится.

– После последнего великого пожара Книгорода этот неизмеримый мир стал еще более непредсказуемым, вам это понятно? Никогда прежде возникший наверху огонь не проникал так глубоко в лабиринт. Никогда прежде такое множество опорных пилонов, столько несущих конструкций не было разрушено пламенем. Многие из них просто полностью сгорели. То, что осталось там, внизу, по прочности своей было подобно карточному домику, стоящему на барханах. Иногда раздающиеся там звуки – вечный скрип и треск – вселяют такой страх, что я никогда бы не отважился взять с полки даже одну- единственную книгу. Пусть даже она трижды входила бы в «Золотой список»! Потому что я бы опасался, что из-за этого произойдет обрушение.

Одна эта фраза в значительно большей степени, чем все сказанное прежде, свидетельствовала о том, что теперь и правда действует новое поколение охотников за книгами, потому что ни один из прежних представителей этого отряда никогда бы не признался, что он чего-то опасается. Для либринавта считалось теперь неразумным ничего не бояться. Это было глупо.

– Каждую секунду какая-нибудь огромная древняя библиотека сдвигается подобно баяну, так как где-то неожиданно возникает вакуум. Проход, в котором только что можно было стоять во весь рост, неожиданно обрушивается. Безо всяких предварительных настораживающих звуков. Быть погребенным заживо – одна из самых ужасных смертей, не так ли? Поэтому там, внизу, это приходится учитывать каждую секунду! Почему охотники за книгами того времени в таких условиях еще и поджигали пещеры в противоположных направлениях, сегодня не понимает ни один либринавт.

Неожиданно мне в голову пришел один аргумент, который несколько подпортил идеалистическую картину, написанную либринавтом о самом себе. Было довольно рискованно переводить сейчас разговор на эту тему, так как я, конечно, не знал, как он отреагирует на критические вопросы. Но меня буквально пронзало желание! Он производил впечатление достаточно цивилизованного субъекта, и мы находились среди множества людей. Что могло случиться?

– Это правда, – спросил я тихо и как будто между прочим, – что либринавты все еще торгуют литературными реликвиями? То есть отрезанными конечностями или мумифицированными органами скончавшихся писателей?

Либринавт опять внимательно посмотрел на меня, и я приготовился к мощной словесной атаке или даже к вызову на дуэль. Но он только негромко сказал: