фронт продолжал атаки на неё со всех сторон, Крымский исчерпал наступательные способности, заняв Токмак и Запорожье. Возникла пауза, которой воспользовались немцы, ударив от Краснограда по войскам Тимошенко и Малиновского. Завязались тяжелые оборонительные бои. Но, потрёпанные люфтваффе, потерявшие в весенних боях 8 авиационный корпус, который отвели на переформирование, не смогли помочь Паулюсу прогрызть оборону Тимошенко. Операция по деблокаде Клейста не удалась. Но самым слабым звеном был наш Крымский фронт! Трех армий, одного кавкорпуса и одной авиационной армии не хватало, чтобы создать надёжную оборону. А Клейст готовился выпрыгнуть из кольца. Первые признаки этого доложили лётчики 55- го полка. В транспортниках стало перевозиться много топлива. А агентурная разведка дала информацию, что топливо сразу распределяется по частям армии, не задерживаясь на складе. Плюс, штаб армии переехал из Мариуполя, установить новое место его базирования не удавалось. Дмитрий приехал в штаб фронта и вошёл в кабинет к Батову. Тот разговаривал по ВЧ, сильно волновался, часто вытирая лоб свободной рукой, и доказывал, что ему требуются подкрепления, а не советы, как залатать тришкин кафтан. Потом вдруг вытянулся, даже лицо изменилось, он замолчал, слушая собеседника.
— Я Вас понял, товарищ Васильев! Постараемся! Будем надеяться, что в течение двух недель ничего не произойдёт. — после этого он отвёл трубку от лица, выразительно посмотрел на неё, и аккуратно положил её на место.
— «Сам» сказал, что перенаправил в наш адрес 20-ю армию с Центрального фронта.
— Поздно, товарищ генерал. Читайте! — сказал Дмитрий, и положил перед командующим разведсводки.
— И как будем выполнять приказ Сталина?
— Единственный шанс: высадка в Мариуполе.
— Чем, чем высаживаться???!!! Ты думай, что говоришь!
— В Керчи стоит 404-я дивизия.
— Ты охренел? Она практически небоеспособна, а ты её в десант! Там по-русски почти никто не говорит! — закричал Мехлис, находившийся возле командующего.
— Мой батальон пойдёт в первой волне, товарищ арком. Главное: зацепиться за Азовсталь и её причалы. Потом рассую своих бойцов в качестве командиров рот, только приказ нужен, и Ваша, персональная, накачка всех этих «слонопотамов», товарищ Мехлис, что это так, и эти бойцы являются командирами с исключительными полномочиями.
Мехлис, в очередной раз, выматерился, ругался долго и складно, потом, успокоившись, сказал:
— Давай свой батальон, лейтенант! И поехали в Керчь!
Это надо было видеть! Как он разносил комдива 404-й!
— В общем, так, шакал недоделанный! Вот командир десанта, а вот мой маузер! Я передаю его ему! Чтобы он тебя, осла вислоухого, пристрелил, если твоя дивизия в очередной раз обо-ётся! Понял???
— Понял, батоно. Всё сделаю!
— На погрузку!
Караван отошёл от Керчи в 14.00. Ход маленький, поэтому к Мариуполю подойдут только в три ночи. Самое то! Боевые корабли отойдут чуть позже, и нагонят караван в пути. Через пять часов стемнело. К часу ночи подошли к косе Долгой. ТК-1 подвалил к борту СБ-12, на которой находился комдив-404, и Дмитрий ещё раз напомнил ему, что высаживаться на причалы и быстро! Торпедные катера рванулись в темноту, ориентируясь по усам впередиидущего. Немцы открыли заградительный ещё на подходах, и их начали давить мониторы, бронекатера и эсминцы флотилии. 519 человек первой волны высадились быстро и организовано, сходу выбив немцев с площадок у причалов по обе стороны ковша. Пулемётчики и снайпера ломанулись наверх, занимать позиции, заранее распределённые ещё перед боем. Немцы не ожидали такого плотного огня, и отошли, но попали под артиллерийскую подготовку с кораблей. Через час двадцать повалила неорганизованная толпа 404-й дивизии, все, кроме снайперов и пулемётчиков, разведчики ушли в свои роты. Где пинками, где оружием, заставили рыть окопы на берегу Кальмиуски, два наиболее толковых батальона зачищали завод. 1368 полк занял оборону на востоке. Требовалось создать видимость того, что нас можно сбросить в море, задержать начало прорыва на 14 дней. Первый день прошёл довольно спокойно, расширили плацдарм до Виноградного, немцы вели обстрел, но он был не шатким, не валким. Удалось навести хоть какой-то порядок в частях, принять ещё одну волну десанта, в том числе, свою танковую роту. Поставили их в качестве огневых точек в узловых местах обороны. А утром началось! Завыли «ишаки», появились немецкие «трешки», пошла пехота. Под давлением противника отошли от кладбища за заводом. Отход удалось выполнить нормально, подстраховывая 1368-й полк при отходе пулемётами. Задержались у домов, и полтора суток вели бой в поселке Орджоникидзе. Затем отступили на 300 метров до Волнистой улицы. Там попытались задержаться, но место больно не удобное, пришлось отойти глубже. К пятым суткам Драгонишвили перестал прижимать голову при каждом взрыве, и начал понемногу руководить боем, так как не всегда русский язык доходил до уроженцев Мингрелии и Сванетии. Дела пошли чуть веселее. Да и бойцы обвыклись, хотя стрельбы наугад и без прицеливания было много. Разведчикам приходилось много внимания уделять бойцам. Удивительно, но в дивизии было много людей старшего возраста, мало молодёжи, а средний возраст практически совсем отсутствовал. Обучены они были из рук вон плохо. Несколько человек во второй день попытались сдаться противнику, но были уничтожены огнём пулемёта с домны. Больше такие случаи не повторялись. К 9-му дню весь посёлок был уже у немцев, десант находился только на заводе. Потери в составе дивизии превысили 35 %, батальон потерял 26 человек. Ночь прошла спокойно, приняли несколько кораблей с боеприпасами. Отремонтировали сбитые гусеницы трех танков. Утром
