изначально нацелена на семью, причём, исключительно, на детей. В них смысл твоего понимания семьи. Всё остальное для тебя было вторично. Плюс, у тебя на все существовало «своё» мнение. Причём, черно-белое, без оттенков.
— Наверное, скорее всего, ты прав. Меня очень обидело то обстоятельство, что Иванов сказал мне о том, что детей не будет, только тогда, когда уже ничего нельзя было изменить. Скажи он об этом на сутки раньше, я бы отказалась от этого брака. Ты, однозначно, сказал, что предавать Фину не будешь. И мы, оба, тогда не знали, что её уже нет. Я была в безвыходном положении, поэтому и согласилась стать его женой. Стало известно о том, что Фина погибла, и ты погиб, и я забрала ребёнка из детского дома. Было несколько, не скандалов, но серьёзных разговоров о том, что плач мешает ему работать. И я, узнав, что ты жив, решила сделать ему больно, и завести от тебя ещё одного ребёнка. Но ты сказал, что пока ты жена Иванова, будь с ним. И я понимала, что ты прав. На грязи счастья не построишь. Прикинула свои, прямо скажем, чахлые возможности, и ушла.
— А Касатонова чего не любишь?
— Сначала он приезжал по приказанию Иванова, а потом сам клеиться начал. Поэтому и не терплю. Скользкий он какой-то. И чванливый.
— Ну, вот поэтому я и решил сделать так, как сделал. Если речь идёт о семье, то я «ЗА».
— Я буду тебе хорошей женой. Честное слово!
— Честное пионерское?
— Под салютом всех вождей! — Она задрала правую руку к голове, в результате чего, левая грудка вывалилась из-под обшлага халата. На этом умные разговоры о иероглифах закончились. Остренький розовый сосок оказался более привлекательным.
Подачу электричества в доме Сони Дмитрий починил, правда, действительно, пришлось довольно долго ожидать электрика, который заменил сгоревший счетчик. Затем вытащили всю рухлядь из дома на солнце и просушили. Оба старательно белили потолки и стены в доме, Дима вскопал огород, без которого зимой будет голодно. Дмитрий написал матери, что есть дом в Крыму, даже два, внук, но мама сослалась на творческую работу, что речь уже идёт о возвращении училища в Ленинград, а Крым, Крым это только на осень, так как климат жаркий. Судя по всему, она толком не поняла, почему он вновь женился, и, мысленно, осудила его за скоропалительное решение. А, может быть, считала, что Соня не заслуживает никакого внимания с её «прыжками по мужьям». Трудно сказать, но она не захотела переезжать в Крым. Тем более что по радио началась компания по переселению туда людей из других мест, для того, чтобы восполнить потери населения. В общем, не срослось. Но, ничто не заканчивается так быстро, как отпуск! В один из вечеров на дачу N 1 фельдъегерь привёз пакет, густо усеянный штампами «Совершенно Секретно». 3-й Украинский к тому времени форсировал Прут, и продвигался по территории Румынии, которая переметнулась от Гитлера к Объединённым Нациям. Был взят Измаил, Дунайская флотилия тралила реку Дунай, собираясь по Дунаю в самое сердце Европы. Но, в пакете было предписание прибыть в город Архангельск, в штаб Беломорской флотилии. Там же в пакете лежали новенькие полковничьи погоны и приказ на присвоение звания полковник морской пехоты, подписанный Кузнецовым. Соня доехала с ним до вокзала в Симферополе, на этот раз машину вел водитель, который отвёз Сашу и Соню потом обратно. Было тепло, шинель обернули вокруг рюкзака. Чмокнув на прощание жену и сына, Дмитрий вошёл в купейный вагон, который повезёт его к новому месту службы. Помахал рукой через окно жене, идущей за медленно набиравшим ход поездом, и прижимающей к груди Сашку. Соседи: три лётчика, возвращавшиеся из госпиталя и санатория после ранений. Шумноватые, молодые ребята: капитан и два старших лейтенанта. Им соседство с полковником не сильно понравилось, в результате, они переехали в другие купе, где были девушки-медички. «Пусть развлекаются!» — подумал Дима, оставшись один в купе, правда, ненадолго. Уже в Джанкое к нему подселили двух подполковников «СМЕРШа». Эти постоянно дремали, вели себя тихо и уважительно. Ехать им было недалеко, дальше люди замелькали как в калейдоскопе, проезжая максимум несколько остановок. Наконец, в купе сел генерал из НКВД, который ехал до Москвы, и их перестали беспокоить на каждой станции.
— Мы не знакомы? — спросил генерал у Дмитрия.
— Скорее всего: нет.
— Мне лицо Ваше знакомо. — ответил генерал, доставая из портфеля бутылку армянского коньяка, шоколад и лимон. — А воевали где?
— В Крыму и в Таврии.
— Крымский фронт?
— Так точно!
— Тогда я знаю, откуда мне знакомо ваше лицо. Мы виделись с Вами в Ростове, в 42-м весной. Я, в то время, был начальником Особого Отдела Закавказского фронта. Давайте знакомиться: Пётр Иванович! — он протянул руку.
— Дмитрий Васильевич.
— А должность?
— В то время, я был командиром отдельной разведроты Крымского фронта.
— Точно, и фамилия Ваша: Матвеев. И, уже полковник и дважды Герой! Поздравляю! А куда? В «златоглавую»?
— Нет, в Архангельск.
— И кем, если не секрет.
— Не знаю, предписано прибыть в распоряжение.
