посмотреть, с кем завтра идти предстоит?
Что за отвратный день, словно прошлое назад вернулось и не было этого нереального месяца нереальной жизни. Все как раньше, когда я вынужден был доказывать на каждом шагу, что не связан с преступлением отца и даже не представляю, в чем оно состоит. Только еще хуже. Тогда думалось, будто удастся отвоевать себе место, доказать императору преданность. А сейчас все острее осознаю, насколько ненадежно мое положение.
Не могу избавиться от впечатления, что Анга завела разговор неспроста. Однако понять ее мотивы не удается. То ли мстит, то ли исполняет чей-то приказ. Ивена? Императора едва ли, какое ему дело до моих предпочтений. Или все-таки есть? Узнал о поцелуе?
Жаль, вряд ли выясню. За девчонкой, конечно, не слежу, но разговор о себе услышал бы. Значит, если такой и был, то скрытый омаа.
Есть не хочу, но надо. Ноэлия тоже возится в тарелке без энтузиазма, движения почти не видны. Не могу понять, съела ли хоть что-то, но лезть с советами не рискую. Не тот сегодня день, не то сегодня у меня положение. Со всех сторон дерьмовое.
Купена на столе продолжает гореть, режет глаза. Осмеливаюсь отложить в сторону. В отпечатке спокойного взгляда Ноэлии отражается вспышка удивления:
— Дарсаль? С этим цветком что-то не так?
Звучание имени изливается неожиданной ласковой свежестью. Голос уже не такой холодный и официальный. Ловлю крупицы внезапного тепла. Тяжело осознавать, что скоро их совсем не станет.
— Ничего, моя госпожа. Он заряжен энергией, близкой к омаа, насколько это возможно. Яркий слишком.
— И Пусе не понравился. Наверное, потому же? Она же плохо воспринимает омаа?
— Наверное. Я не знаю.
— И долго он будет гореть?
— Пока не завянет.
— А эту энергию можно как-то использовать? Иллариандр… говорил, он мифический?
Имя почему-то дается с трудом, хотя Дарсаль спокоен. Так и хочется спросить, неужели его устраивает такое положение? Разве унижение, даже от императора, может быть почетным?!
Да только что он мне ответит. Его так воспитали. Да и не место здесь.
— Мифический, — подтверждает. — Согласно легендам первые Слепые Стражи использовали его энергию, но в реальной жизни, насколько я знаю, это никому не удавалось.
Запускаю робота, получаю короткую справку о том, что «купена красная — растение, в мифологии наделенное волшебной силой, однако лабораторные исследования это не подтвердили».
— Я выйду пройдусь… познакомлюсь с теми, с кем завтра идти.
По щекам Дарсаля пробегают языки омаа, но молча поднимается следом.
— Можешь остаться. Что в лагере с кучей охраны со мной случится?
— Вы недовольны моей службой? Моя госпожа.
— Просто я подумала, что после сегодняшнего… после слов императора… тебе неприятно.
— Я не привык подвергать сомнению действия императора, моя госпожа. И они ни в коей мере не отменили моих обязанностей. Остальное вас заботить не должно.
Наверное, он прав и, наверное, не должно. Но почему-то так обидно!
— Меня с детства учили считаться с окружающими. Но, пожалуй, императрице это действительно ни к чему.
Поворачиваюсь к выходу, кутаюсь в пальто, поднимаю воротник. Снаружи холодный ветер, не то редкие капли, не то снежинки. Лишь у костров немного теплее, жаркий огонь отгоняет сырость и придает вечеру нежданный уют.
И к лучшему. Чем быстрее она научится имперским замашкам, тем проще мне станет воспринимать ее как жену императора. И тем легче будет ей самой прижиться в Айо.
