околицей кавалькаду самых кровожадных жителей Айдары, спешно попрячутся по домам, забаррикадировав чесноком окна и двери, или дружной толпой удерут в лес пережидать внезапное клыкастое нашествие. Никому ведь не хочется чувствовать себя потенциальной едой. Но каково же было мое удивление, когда нас самым банальным образом пытались игнорировать. Шедшие по дороге мужики посторонились, пропуская нежданных гостей, лишь досадливо плюнули вслед. Женщины спешно принялись зазывать разыгравшуюся ребятню по домам. Старушки на завалинке более ожесточенно накинулись на единое во всех мирах и у всех народов успокоительное – семечки, но с места не сдвинулись. Примерно моего возраста девица протопала мимо нас с ведром в сторону колодца и принялась набирать воду как ни в чем не бывало.
– А чего это они не удирают? – ошарашенно спросил Вадим, не понимая такого вопиющего спокойствия местного населения. – Деревня самоубийц, что ли?
– А какой смысл им дергаться? – пожал плечами Стефианир. – Для них вампиры – то неизбежное зло, которое просто надо пережить. Понимают, что убегать бесполезно, а бороться бессмысленно, да и привыкли уже. Убивать их, в конце концов, никто не собирается, а гомеостаз… гомеостаз еще никто не отменял. Уж тебе ли этого не знать, профессор.
– Я знаю, – недовольно буркнул себе под нос ученый муж, будто его уличили в чем-то непотребном. Мне уже давно кажется, что эта двуличная зараза больше притворяется трусливым и психически неуравновешенным. Даже если принять за полное сбрасывание масок все произошедшие с ним в последнее время метаморфозы, так быстро можно сойти только с ума, а на сумасшедшего в классическом варианте Вадим не тянет. Уж больно взгляд у него порой становится подозрительно… продуманный, что ли, особенно, когда он уверен, что его никто не видит. Неужели замыслил очередную пакость? Но в этом мире, лишенном высоких технологий и привычной для нас вычислительной техники, довольно трудно претворить в жизнь даже малую часть его безумных разработок. Или все-таки не трудно?
– Остановимся здесь, – указал на один из приземистых домиков Стефианир и первым свернул к покосившимся воротам, которые тут же распахнулись настежь, словно нас за ними только и ждали. Почему наш клыкастый Сусанин выбрал именно эту неприметную хибарку, несмотря на то что мы проезжали и намного более добротные, я бы даже сказала – роскошные дома, мне было непонятно. Вадиму, кажется, тоже. Муженек даже презрительно поморщился, не скрывая своего негативного отношения к аскетичному выбору Стефа, но от словесных комментариев временно воздержался.
Хозяева, пожилая пара, торопливо силились отогнать с подъездной дорожки так и норовящих попасть под ноги мольдам кур (уж не знаю, как они здесь называются). Птицы, судя по всему, инстинктом самосохранения не обладали и с громкими криками бестолково метались по двору, на ходу пытаясь опробовать все доступные им способы самоубийства.
Из дома высыпала разновозрастная ребятня в количестве пяти-шести резвых метеорчиков и с радостными возгласами тоже принялась «наводить порядок». Пыль, пух и перья стояли столбом. Мольд Вадима решил не оставаться в стороне от бурного веселья и, сцапав особо понравившуюся курочку одним щупом, приложил ее к своей мохнатой груди. Пернатая избранница такого «счастья» не выдержала и безвольно обмякла, раззявив клюв в невысказанной предсмертной претензии. Зато мольд заметно приободрился и бесцеремонно отбросил полностью лишенную энергии тушку. Перекусил, сердешный.
– Это у меня с головой плохо или тут живут извращенцы, которые искренне радуются вампирам? – Мой благоверный даже поправил очки, чтобы убедиться в правдивости своего шокирующего наблюдения.
– Одно другого не исключает, – ехидно отозвался один из клыкастых конвоиров.
Кажется, его звали Рефшурс, клан не помню. Стефианир вообще не удосужился нас друг другу представить, поэтому имена я старалась запоминать уже по ходу дела, да и то с большим трудом, потому что память отказывалась фиксировать набор шипяще-рычащих согласных скупо сдобренных гласными. Да и разговорчивыми сопровождающих нас вампиров не назовешь, отвечают всегда односложно, неохотно и в основном только по существу. Может, им, конечно, по статусу помалкивать положено, но даже веками отточенная выдержка не смогла устоять против психологической атаки иномирного ученого.
– А радуются они потому, – милостиво решил просветить нас Рефшурс, – что ни один уважающий себя истинный вампир не тронет хозяина дома, предоставившего ему кров.
– Та-а-ак… – Вадим медленно развернулся в седле и принялся буравить спину спешившегося Стефианира взглядом садиста-стоматолога. – И как это понимать, упырь?! Разбитая челюсть, попранное гостеприимство, двойное убийство, полностью разрушенная лаборатория. В моем доме ты не отличался подобной тактичностью.
– А ты вообще не располагаешь к тактичности, профессор, – хмыкнул, не оборачиваясь Стеф, и протянул мне руку. – Светлана, спускайся.
Я с радостью приняла помощь, потому что передвигаться на столь экзотическом виде транспорта у меня уже получалось довольно сносно, а вот спускаться было страшно. Высоко все-таки, и копыта близко. А ну как наступит ненароком?
– Ага, – неизвестно чему обрадовался наш приставучий репейник, на зависть мне легко и грациозно спрыгивая со своего мольда, но меня поддержать в этом нелегком деле даже не удосужился. Его сейчас больше занимали нюансы обхождения местного законодательства, чем безопасность собственной жены. – То есть все твои высокопарные речитативы типа: «Вампиры клана Зварру никогда не врут» и «Клятва вампиров клана Зварру священна» рассчитаны всего лишь на неискушенного слушателя, дабы притупить бдительность, и достаточно…
