Дынко и Осмол переглянулись, тоже выбрались из салона и остановились в шаге позади Сдемира.
Если бы они обладали магическими способностями или догадались взять с собой артефакты, предупреждающие о работающих арканах, то узнали бы, что находятся в зоне действия морока, заклинания отвода глаз, не позволяющего обычным челам увидеть, что в действительности происходит рядом с раскидистой ивой. А узнав, наверняка насторожились бы.
Но Дынко и Осмол не узнали. А поскольку особым умом здоровяки не отличались, то они ничего и не заподозрили. Напротив, обрадовались возможности оказаться наедине с наглым юнцом, да еще так далеко от посторонних глаз, и последнюю треть пути весело перемигивались, предвкушая скорую расправу.
И даже не задались вопросом, почему для «важного дела, имеющего отношение к безопасности Великого Дома Людь», Сдемир выбрал именно их, не испытывающих к нему добрых чувств воинов, а не преданных сторонников.
– Мой отец любил озера, – неожиданно произнес юноша, продолжая стоять к спутникам спиной. – Мой отец, ваш барон Витенег, обожал спокойную воду, ему нравилось смотреть на эти ровные блюдца… Он уезжал в Карелию и часами сидел у озер, не сводя с них глаз. Так он отдыхал.
– Зачем ты это рассказываешь? – растерялся Дынко.
– А мне нравятся реки и ручьи, – словно не услышав вопроса, продолжил Сдемир. – Я ценю движение, изменение, и чем быстрее – тем лучше. Иногда я специально летаю в горы – посидеть на берегу рек, представляете?
– Нет, – хмыкнул Осмол. – Глупость какая-то.
– Я ведь сказал, что мне нравятся реки, – ровным тоном напомнил юноша. – И я могу себе позволить в любой момент отправиться куда заблагорассудится. В любую точку планеты.
– Избалованный ублюдок, – едва слышно прошипел Осмол.
Не сдержался, если честно. Он не хотел злить Сдемира раньше времени, но не сдержался. А тот среагировал на оскорбительное замечание на удивление спокойно:
– Ты прав, Осмол, отец меня баловал. Я всегда получал желаемое, но вот что интересно: в какой-то момент я неожиданно понял, что хочу то, чего отец не может мне дать.
– Чего же? – машинально спросил Дынко.
– Власти, конечно, – снисходительно, как дурачку, объяснил Сдемир. – Неужели непонятно? В семь лет я понял, что даже моя власть над отцом имеет пределы, чего уж говорить о посторонних людах, а тем более – о ведьмах, и особенно – о жрицах. В семь лет я понял, что, оставаясь просто избалованным, как ты правильно выразился, ублюдком, я ничего не добьюсь. Куда девать жизнь? На что ее тратить?
– Ты понял, что хочешь стать бароном?
– Как минимум – бароном, – уточнил Сдемир, и по его губам скользнула улыбка.
– А кем еще? – удивился Дынко.
– Не важно. – Юноша сплюнул, посмотрел, как слюна растворилась в бегущей воде, и продолжил: – Сейчас мы говорим о том, что в семь лет я решил стать бароном. А теперь вы двое мне мешаете.
– Чем? – удивились воины. – Боишься, потому что мы поддерживаем Голуба?
– Кого? – переспросил Сдемир, притворившись, что не расслышал. – Голубка? Нет, он для меня не опасен. И я не сказал, что боюсь, я сказал, что вы, два дебила, мне мешаете.
– Тем, что спали с твоей любовницей? – догадался Дынко.
– С моей невестой, – поправил его юноша. – Об этом еще не сообщено, но я сделал Далине предложение, а значит, нужно избавить ее от дурного прошлого.
А вот этого они не ожидали. Дынко и Осмол все еще думали, что их привезли ради какой-то тайной операции, и слегка растерялись: сначала от странного вступления, теперь – от неожиданного заявления.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
И здоровяки рассмеялись. Сперва переглянулись, словно проверяя готовность друг друга к драке, убедились, что готовы, и рассмеялись, поскольку не представляли, что стройный юнец сможет оказать им сопротивление. Правда, их немного смущал тот факт, что Сдемир до сих пор не повернулся, предпочитая смотреть на реку, и оставался спокоен, словно пресыщенный удав, но в тот момент, когда здоровяки взялись за кинжалы, их сомнения развеялись.
Они были готовы убивать.
– Хочешь что-нибудь сказать перед смертью?
– Если позволите: мне очень жаль. – Сдемир вздохнул. – Поверьте, мне искренне жаль убивать двух неплохих воинов из-за такой ерунды, как честь невесты. Даже таких тупых, как вы, ребята, даже таких… Но я ничего не могу поделать: наше общество требует от жены барона чистоты, и ваша кровь
