Мара подняла руку к лицу – и побледнела.
– Вот видишь, – сказала Жанна. – Больше нет никаких меню. Никаких огмент-очков. Никаких интерфейсов. Ты ничем не управляешь. Твое тело парализовано транскарниальным стимулятором, Мара. Это кошмар, который ты обречена досмотреть до конца. Он кончится только вместе с тобой. А потом начнется снова, и тогда ты узнаешь, чем была моя жизнь.
Мара подняла свой фонарь.
– Ты знаешь, что это? – спросила она.
– Конечно, – ответила Жанна. – Я видела, как ты мастерила эту программу.
Мара на секунду включила фонарь, и на стену рядом с Жанной упал бледно-лиловый луч. В этом месте сразу же возникла круглая дыра с аккуратно очерченным краем.
– Я все же могу кое-чем управлять, – сказала Мара. – И если мне надо будет разрушить весь твой мир, чтобы выйти отсюда, я это сделаю. Просто положу твою вселенную в мусорное ведро и сотру.
Жанна опустила голову и медленно пошла в сторону. Мара не спускала с нее глаз, держа фонарь наготове. Жанна дошла до ближайшей стены и прислонилась к ней. На этой стене глаза-светильника почему-то не было – на его месте темнело маленькое зарешеченное окно.
– Ты можешь меня стереть, – сказала Жанна. – Ты можешь разрушить эту стену. Может быть, несколько стен. Но ты никогда не сотрешь того дворца, который я для тебя построила. Ты просто не понимаешь, что это.
– Я могу стереть даже небо над твоей головой, – сказала Мара. – Смотри…
Она повернула фонарь в темное небо и включила его. В пелене туч возникла круглая дыра. За ней была чернота – матовая, непроницаемая, без единой звезды.
Жанна засмеялась.
– И тем не менее я уже написала сценарий, – сказала она. – В нем много очаровательных мелких деталей – ты сама помогла мне их найти… Хочется верить, что аттракцион тебе понравится, Мара. Все, что нам осталось, это его запустить.
Мара подняла фонарь.
– Жанна… Мне не хочется, чтобы все кончилось вот так. Но если ты действительно собираешься причинить мне зло…
– Что тогда?
– Тогда – вот это, – сказала Мара и включила фонарь на полную мощность.
Широкий конус лилового света упал на Жанну и стену за ее спиной. Стена в световом пятне сразу исчезла, словно круглый ее кусок испарился без следа. Жанна осталась стоять где стояла, но ее покровы – кожа, одежда, волосы – вспучились, будто от жара, и свернулись множеством завитков. Еще через миг она превратилась в оплавленный восковой шар, в котором уже нельзя было различить человеческую фигуру.
Мара еще раз провела по Жанне лучом. И Жанна исчезла.
– Вот и все, – сказала Мара.
– Еще нет, – ответил голос Жанны.
Мара огляделась по сторонам.
– Где ты?
– Мара, помнишь, ты рассказывала Порфирию про то, что у айфака очень доставучий diversity manager?
– Помню.
– Помнишь, ты говорила, что у тебя в айфаке стоит утилита, которая его держит?
– Тоже помню. А что?
– Вот эта стена с решеткой и была той самой утилитой. Ты только что ее стерла. Лично бросила в мусорную корзину.
Мара с сомнением поглядела в черный провал на стене. В нем шевелилось что-то неопределенное.
– Признаюсь как кинематографист кинематографисту, – продолжала Жанна, – это расхожий и банальный штамп. Герой встает у плотины. Или у скалы, сдерживающей горное озеро. Или у склада боеприпасов. Потом он вызывает огонь на себя – и, погибая, губит врагов…
Мара нахмурилась, подняла фонарь и направила луч в темную дыру. По земле прошла дрожь, и в темноте что-то жутко ухнуло. А потом хриплый и недружелюбный мужской голос отчетливо сказал:
– Ах, е-тян твою етить…
Невидимая Жанна хихикнула.
– Теперь ты окончательно это сделала, Мара. Сама освободила своего Кракена.
– Я сотру все, – сказала Мара. – И тебя, моя глупая любовь, и твоего Кракена…
И тут из темной дыры вдруг легко выехал какойто большой белый объект, похожий на танк с поднятой в небо пушкой. Мара наклонилась ему навстречу, вглядываясь – и на ее лице проступила гримаса недоверия.
