охранниками — глупо, но на небольшие расстояния и при наличии лучших беговых хьюршей вполне возможно. Оказалось же, что главной фигурой в этом маленьком караване является законспирированная персона.
— Не надо, Дий'ос! Успокойтесь, мастер Гхарм! — раздался лишенный эмоций голос, проходящий через «говоритель». — Фейрин в своем праве. Я только прошу вас дать мне шанс все объяснить, хассуэре, прежде чем вы решите сделать выводы.
Заинтригованный, я кивнул. «Говорителями» на Айросе пользовались только локарны, потому что их связки не были способны воспроизвести слова всеобщего темного либо какого-то другого языка живущих в этом мире рас, собственно, голосовых связок как таковых у них не было. Поэтому давным-давно одним из магов Академии были придуманы «говорители». Неудивительно, что это был человек, потому что дроу спокойно читали льйини локарнов, а те, в свою очередь, отлично говорили на льйина квелли. Всем прочим это изобретение значительно облегчило жизнь. Плащ колыхнулся и опал, открывая блестящий черно-красный экзоскелет. Мои ребята как по команде выхватили гитачи, мне понадобилось приложить усилие, чтобы сдержаться, — умоляющая поза локарна в корне расходилась с его родовым окрасом. Среди представителей черно-красных убийц не было исключений в виде положительно настроенных особей. Сама расцветка характеризовала склад характера и образ их жизни: агрессивность, жестокость, непробиваемость, бескомпромиссность в вечном существовании за счет набегов, убийств и грабежа.
— Я не был рожден с таким окрасом! — раздался безликий голос, а длинные двухсуставчатые руки заломились в отчаянии. — Долгая болезнь привела меня к такому плачевному результату. Дитрактовый принц, под чьей защитой я жил всю свою жизнь, отказал мне в убежище, после того как его плетуны оказались бессильны исправить сложившуюся ситуацию. Единственный шанс для меня — попасть в Академию, где, возможно, более опытные магистры сумеют мне помочь. — Он горестно опустил голову.
— Верится с трудом, — проговорил Аршалан, но лезвия его гитачи опустились.
— Этот доблестный гном, мастер Гхарм, помнит меня прежнего и может поручиться за мои слова, — локарн указал на кивнувшего мастера, — он любезно согласился довести меня до оплота Доргата, откуда я смогу отправиться дальше в Такрачис. Сей истинный воин, храбрый Дий'ос, сопровождает нас, защищая от неведомых опасностей, подстерегающих на каждом шагу, и страшных тварей из врат Нидны, провожающих нас голодными взглядами…
Несчастный локарн сбился на полуслове. Мне было уже понятно без всяких льйини, что он говорит правду, только представители мирного окраса этой расы были столь занудны, многословны и высокопарны. Звук, отвлекший его от перечисления тягот пути, повторился. Я с недоумением повернулся к Лиссанайе. Она зажала себе рот обеими руками и тихо всхлипывала, пытаясь сдержать смех, — получалось из рук вон плохо. Хорошо, что локарн понял ее по-своему.
— Милая лайнере, — обратился он к ней, — не стоит так переживать, я сам, хоть и испытываю страшные муки, уже в достаточной степени притерпелся к своей участи.
Девушка захлюпала громче, пытаясь взять себя в руки. Я не мог понять, что ее так рассмешило, но одно было хорошо — угрозы со стороны локарна она не ощущала. Ребята без моей команды убрали гитачи, так же поступил хассур, названный Дий'осом, с удивлением посматривающий на Лиссэ. Оставив тщетные попытки успокоиться, она встала и, выдавив что-то типа «простите», убежала в грот. Близнецы, широко улыбаясь, последовали за ней — выпытывать, в чем причина веселья.
— Бедная девушка, — горестно вздохнул локарн, — как тяжела оказалась история моей жизни для этого юного ранимого сердца. Надеюсь, славные юноши смогут утешить ее страдающую душу.
В этот момент из грота донеслись рыдания на три голоса.
— О! — только и смог выдавить локарн.
Я махнул рукой, чтобы располагались, сделав знак Аршу приглядывать за ними, и нырнул в грот, чтобы «утешить» всхлипывающую троицу. Уже в спину я услышал:
— Прошу великодушного прощения за то, что не представился сразу. Идзимн Маха, ученый погодовед. Спасибо за то, что поверили, фейрин.
Я обернулся в согнутом состоянии — проем был на голову ниже моего роста — и выдавил кислую улыбку. Вот за это не люблю локарнов — за мнимой вежливостью и манерами скрывается полное невежество, отсутствие такта и понимания этих самых манер. А сколько сил было потрачено на то, чтобы они перестали спариваться, что является для них «так же естественно, как дышать», прилюдно на улицах городов!
Лиссэ сидела на полу в окружении близнецов и заливалась слезами. Братья тихо всхлипывали, уткнувшись ей в плечи. Прямо плакальщики во время проводов в последний путь. Ойхо, остановившись на мгновение, поднял на меня глаза и зарыдал с новой силой.
— Нет, вот ты мне объясни, — заговорила девушка, шмыгая носом и наручем вытирая слезы, — зачем они ему, если они в принципе не нуждаются в одежде?
— Кто они? — не понял я, уловив только, что она говорит о локарне.
— Он нравственность блю-у-у-дет! — протянул Азно, и они опять зарыдали.
— Ему идет! — выдавила Лиссэ.
— Особенно в этой окраске! — подтвердил Ойхо.
