портрет, осведомляясь, могу ли я заниматься этим во время беседы. Солгать я снова не смогла, за что получила новый чистый лист, палочку и ластик. Принц, правда видя мою сосредоточенность, уменьшил поток вопросов вдвое, неподвижно застывая во время моих ответов. Подавив желание нарисовать ему свиной пятак вместо носа, я принялась за работу, машинально бросая ответы, иногда почти не задумываясь. Сильная усталость замедляла мои движения, но любимое занятие, так незаслуженно заброшенное из-за всяких перипетий, придавало сил и заставило пристальнее всмотреться в принца, так открыто рассматривать которого я иначе бы не решилась. К тому же для удобства я встала, вернее, почти упала на колени перед столом, с трепетом проводя ладонью по чистому листу. Стула мне темный не предложил.
Когда я абстрагировалась от его упыриной сущности, выворачивающей меня наизнанку, стало вдруг понятно, что Шиаду потрясающе, божественно красив. Они с Кирсашем были довольно похожи одинаковыми скулами и идентичным разлетом бровей, но лицо старшего принца было намного совершенней, каждая его черта продолжала другую без резких переходов и обрыва, существуя в абсолютной гармонии с остальными и потрясающим телом, скрытым темно-серыми складками тяжелого шарсая. Если провести параллели с вином, красота Шиаду была выдержана многими столетиями и отшлифована временем. Именно такие мужчины заставляли сердце всех женщин вне зависимости от возраста трепетать от единственного взгляда и ловить любое слово, срывающееся с идеально симметричных, тонко очерченных губ.
Мне все же не удалось удержаться от соблазна пририсовать маленькую бородавку на его щеке. И пока он не смотрел, я усиленно старалась ее стереть, чуть не подавившись от того, что точно такая же появилась на позирующей модели. Изучив лицо принца вдоль и поперек, я закончила эскиз, с удовлетворением понимая, что идеал имеет один единственный недостаток для художника — он скучен. Еще раз я за его портрет не примусь — там больше нечего искать. Все, что необходимо, уже найдено и перенесено на бумагу.
Задумавшись, я не сразу осознала, что принц довольно продолжительное время сидит молча, наблюдая за мной, и смущенно протянула ему листок. Бросив на рисунок скептический взгляд, он приподнял бровь.
— Вы считаете, что я такой? — поинтересовался он.
— Не всегда, — буркнула я, понимая, что пойманное мной состояние легкой мечтательности было на лице Шиаду одно-единственное мгновение, и посчитала нужным пояснить: — Я ничего не изобретаю, только воспроизвожу то, что вижу.
— А видите вы немало, — задумчиво проговорил дроу. — Что ж…
Тут я не выдержала и застонала.
— Прошу прощения, что перебиваю, но не могли бы мы продолжить завтра. У меня совсем нет сил. Если вы считаете, что я могу принести пользу роду, отвечая на вопросы, то дайте мне отдохнуть.
То, что я оставалась на коленях, по моему мнению, должно было иметь хоть какое-то значение для мерзавца!
Во время моей тирады глаза принца округлялись от изумления.
— Вы предлагаете мне еще одну беседу? — недоверчиво уточнил он.
Я осеклась.
— А вы что, уже закончили? — У меня даже не было желания обругать себя за поспешность.
— Вы хорошо себя чувствуете? — участливо поинтересовался Шиаду.
— Нет, и я пытаюсь вам об этом сказать.
— Голова не болит? — настаивал он.
— Болит еще как! Она скоро лопнет от ваших вопросов, — не сдержалась я.
— И только?
— А вам этого мало?! — Тут уже моему изумлению не было предела. — Я хочу в туалет, хочу есть, а также пить и спать, если вас это так интересует.
Мерзкий упырь снова откинулся на стул, рассматривая меня в упор. Я нервно сцепила пальцы в замок, не выдерживая его взгляда. Меня уже начинало мутить от жажды и желания выспаться, пока не было понятно, что из этого пересилит. Интересно, сколько прошло времени?
Принц не издал ни звука, но дверь внезапно открылась, впуская моего тюремщика.
— Проводите лайнере в ее покои, — приказал принц, поднимаясь. — Раз вы настаиваете, дорогая, на продолжении разговора, то в скором времени он состоится, но не здесь.
Я заскрежетала зубами — еще одной подобной беседы я не выдержу.
Выйдя из туалетной комнаты, я набросилась на стоявшую на столике воду, опустошив полграфина. Меня уже не трясло, а колотило, из-за чего вторая половина графина оказалась на полу. Если в оплоте Низар только облапал мою Льйи Тайги, покопавшись в ней, то Шиаду вскрыл и препарировал все внутренности, включая мозг. Не найдя в себе силы, чтобы раздеться, я рухнула на кровать поверх покрывала и провалилась в долгожданные объятия Морфея.
Даже сквозь крепкую защиту из привычных кошмаров, возведенную вокруг меня богом сновидений, ощущалось чье-то навязчивое присутствие. Горестно вздохнув, я перевернулась на другой бок, натянув одеяло до самого подбородка, и тут же ощутила нежные прикосновения Торша к моей щеке.
