– Что поделаешь, все люди искусства немного с чудинкой, – согласилась я. – Иди спать, Мадлен… Ох, чуть не забыла – не пугайся, если услышишь шум в ванной комнате. Я разрешила мистеру Норманну воспользоваться твоим душем, раз уж день выдался такой утомительный.
Мэдди недовольно тряхнула рыжими кудряшками и скрестила руки на груди.
– Да, да, в следующий раз я обязательно посоветуюсь с тобой. Не сердись, дорогая.
Устало улыбнувшись – мол, не сержусь, – она обняла меня напоследок и отправилась к служебным помещениям, через которые был выход наверх, в жилые апартаменты. Я же, подавив малодушное желание вернуться на кухню и там дождаться Георга, который мог решить бы любые проблемы, подошла к художнику.
– Мистер Калле! – Я осторожно тронула его за плечо, но он даже не шелохнулся, только сопеть стал громче. – Ну же, просыпайтесь. Вы так и не рассказали, что такого ужасного увидели в апартаментах невесты Мореля.
По правде говоря, мне было уже абсолютно безразлично, что там такое нашел художник. Да он и не спешил рассеивать туман неизвестности – дернул плечом, сбрасывая мою руку, и продолжил сладко спать.
– Мистер Калле! – слегка повысила голос я. – Тут вам не гостиница. Просыпайтесь же! – И снова никакого результата, если не считать за таковой то, что художник немного повернул голову, и теперь я со своего места видела только его лохматый затылок. Сразу вспомнились слова Эллиса о «париках мистера Калле»…
…и я в порыве озорного настроения потянула за темно-рыжую прядку. А что? Если художник проснется, я извинюсь и сделаю вид, что просто его будила. А нет – так удовлетворю наконец любопытство.
Конечно, с первого раза ничего не получилось. Я справедливо рассудила, что это не тот случай, когда стоит использовать силу вместо логики и, пользуясь тем, что Эрвин продолжал крепко спать, склонилась над ним, внимательно осматривая в тусклом свечном свете его лицо. Отвела густые пряди со лба, потом – холодея от собственной смелости – провела пальцами надо лбом, вдоль линии роста волос.
И почти сразу нащупала маленький «порожек».
Остальное было делом техники. Всего через минуту я освободила Эрвина от парика и только тогда, взвешивая в руке тяжелую копну искусственных волос и глядя на по-военному коротко стриженный, абсолютно седой затылок, задумалась, зачем мне это было нужно. Через некоторое время мне стало абсолютно ясно, что надеть злосчастный парик обратно на Эрвина я не смогу, а будить художника все-таки придется. Вот неприятность!
Однако придется как-то разрешать эту некрасивую ситуацию.
Аккуратно положив компрометирующую улику на стол, я приняла самый что ни есть невозмутимый вид и принялась уже всерьез расталкивать художника.
– Вам помочь? – раздался у меня за спиной хриплый голос, и от неожиданности я едва не подпрыгнула. К счастью, это оказался всего лишь Лайзо – мокрый и взъерошенный, как искупавшийся в ручье кот. – Немного холодной воды – и он взбодрится. Впрочем, есть и другие способы, более милосердные. Позволите мне? – предложил он с издевательски почтительным полупоклоном.
– Прошу, – улыбнулась я, гадая, видел ли Лайзо мое неподобающее поведение или подошел позже. Раз ничего не сказал – значит, наверное, не видел, но эта многозначительная улыбка, эти нахальные нотки… – Только не пугайте его. Говорят, у людей искусства тонкая душевная организация.
– Я осторожно, – пообещал Лайзо со зловещей ухмылкой.
Мне оставалось только смириться с судьбой и понадеяться на лучшее.
Лайзо же, особенно не смущаясь моим присутствием, наклонился над художником, запрокинул ему голову, быстро хлопнул его по щекам, по лбу и ткнул пальцем куда-то над плечом. Эрвин тоненько ойкнул и подскочил как ошпаренный.
– Что? Что? – испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. – А где гости?
– Разошлись.
– А я?…
– Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, – любезно пояснила я. – Боюсь, что сейчас вам придется покинуть кофейню. Обсуждение насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, – подумав, добавила я. – Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.
– Хорошо, – растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. – Простите мой неподобающий вид… – Художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. – Э-э… Я пойду, пожалуй? – и он начал осторожно пятиться к двери.
– Нет, погодите! – спохватилась я. – Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?
– Беспорядок, – промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. – Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи… и, небесами заклинаю, не говорите никому об этом! – Он быстро коснулся рукою короткого ежика седых волос и был таков.
Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезет и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло
