появилось ли новеньких среди охотниц за богачами.
– А спроси, – неожиданно оживился Эллис. – Я сам хотел порасспросить своих людей, но у тебя источник, пожалуй, даже более надежный. Что же касается состава преступной группы, леди Виржиния, то я бы предположил сговор между конторой, которая принимает ставки, и некой «вольной художницей», вытягивающей деньги из обеспеченных любовников. К примеру, служка из конторы дает наводку, девушка обрабатывает клиента, а деньги делятся соответственно затраченным усилиям. В пользу этой версии говорит и история Макмаффина, – взмахнул он газетной вырезкой и задумчиво сощурился. – Кто знает, не был ли тот молодой эсквайр первой ласточкой, первой неудачной попыткой присвоить деньги?
– Возможно, – согласилась я. Предположение было разумным. – А сейчас, господа, давайте пересядем за другой столик. Здесь скатерть перепачкана кофе. Эту Мадлен унесет, а мы пока можем продолжить обсуждение…
Эрвин только сейчас понял, что он натворил со столиком, и принялся смущенно извиняться. Обменявшись традиционным «Я был так неловок…» – «Ах, оставьте…», мы продолжили разговор. Точнее, это Лайзо продолжил рассказ, а мы стали внимательно слушать.
Эсмонд Палмер воистину оказался кладезем всевозможных сплетен о Мореле. Пожалуй, если бы я не устраивала вечера памяти, а пригласила его одного, мы узнали ровно столько же о покойном, сколько от всех остальных гостей вместе взятых. Правда, розыгрыши, в которых так яростно обвинял Эсмонд своего соперника, выглядели по большей части невинными совпадениями. Подумаешь, запер случайно товарища в кладовке для инвентаря – время-то было позднее, да и Палмер там уснул, и заметить его было сложно. Подпорченный костюм? Так, может, это и не Морель постарался… И так далее, и тому подобное. Складывалось впечатление, что Палмер действительно помешался на сопернике.
А с какой тщательностью он запоминал возлюбленных Мореля! Всех девушек Палмер назвал поименно, и список этот, заботливо составленный Лайзо, перекочевал в руки Эллиса.
– Эмма Милз, – громко прочитал детектив последнее имя. – Ну, что, мистер Калле, так звали невесту вашего друга?
– Нет. – Взгляд у художника стал рассеянным. – Кажется, она была Мэри… В разговорах он называл ее «моя милая Мэри».
– Здесь целых три Мэри, – хмыкнул Эллис, пробегая глазами список. – Которая?
– Фамилию я не помню, но… Можно ведь поинтересоваться у квартирной хозяйки?
– Вы знаете, где жила эта несчастная девушка, но не помните ее фамилию? – удивился Эллис. – Вот уж точно, люди искусства – странные все до одного. Откуда вы вообще узнали, где она жила?
– О… – Он словно растерялся на мгновение. – Я расспросил мальчишку, помощника гримера в театре. Он весьма смышлен, и Пэтси иногда передавал мне с ним записки. Оказалось, что мальчик в последнее время часто носил послания для одной красивой девушки. По описаниям она очень похожа на невесту Пэтси! – уверенно закончил художник.
– Обязательно потом потолкую с этим, гм, смышленым мальчуганом, – задумчиво пообещал Эллис. – Укажете мне на него?
– Непременно.
– Вот и договорились. Итак, Лайзо, что там еще у тебя осталось из сплетен? – весело поинтересовался детектив.
– Ничего особенного, – с деланой небрежностью пожал тот плечами и вдруг посмотрел на художника, внимательно и с нетерпеливым ожиданием, как рыбак смотрит на дрогнувшие поплавки. – Эсмонд Палмер говорил, что свой выигрыш Морель боялся хранить дома. Воры, грабители… Мало ли что. Зато у его друга был, мол, подходящий сейф.
– У друга? – эхом переспросил Эллис.
– У Эрвина Калле.
Художник, кажется, совсем растерялся.
– Да, сейф у меня был. И есть, разумеется, – я там храню дорогие краски… А почему вы так смотрите на меня? – Он беспомощно переводил взгляд с довольного Лайзо на хмурящегося Эллиса и в конце концов обернулся ко мне, словно за поддержкой. – Леди Виржиния?
– Морель отдавал вам на хранение деньги? – спросила я, и Эллис поморщился, бормоча: «Ну как же можно так в лоб».
– Нет, что вы, – непонимающе моргнул Эрвин, и вдруг лицо его залила смертельная бледность. – Вы же не хотите сказать, что я…
– Возможно, кто-то вас пытается подставить, мистер Калле, – быстро перебил его детектив и подкупающе улыбнулся. – Не стоит нервничать. А теперь подумайте хорошенько и постарайтесь вспомнить, не отдавал ли вам Пэтси каких-нибудь вещей на хранение? Не обязательно денег. Может, это был сверток? Или коробка, или старинная книга – словом, что угодно, лишь бы туда можно было спрятать несколько банкнот.
– Тогда уж не «несколько», а целую пачку, – не удержалась я от комментария. – Если выигрыш Морелю выплатили не чеком, а в банкнотах, то она должна выйти солидной по объему. Самая крупная банкнота имеет достоинство в пятьдесят хайрейнов, выигрыш у нас составляет около двух тысяч. Итого получается сорок банкнот, жестких и плотных, на шелковой бумаге. Просто так между листами книги такую пачку не заложишь.
– Ценные наблюдения, леди Виржиния, – с неуловимым оттенком иронии заметил Эллис. – Вы обладаете редкой способностью к месту сообщать общеизвестные факты. Разумеется, никто не будет прятать пачку между листами книги, но ведь можно же и вырезать выемку для нее! Впрочем, это пустые измышления. Мистер Калле, так передавал ли вам что-либо ваш друг незадолго до смерти? – повернулся он к художнику – и спиною ко мне, фактически исключая из разговора.
