расследования время он пропадал в мастерской. Мои обороненные невзначай слова о портрете Патрика Мореля упали в благодатную почву. Эрвин сделал уже множество набросков, а неделю тому назад обрадовал меня новостью о том, что приступает уже к картине.
Захочет ли он прервать эту работу, чтобы увековечить на холсте ту, которая, возможно, стала причиной смерти его друга?
– …леди Виржиния?
– О, простите, я, кажется, немного задумалась, – беспечно улыбнулась я озадаченному мистеру Юстину. – Не могли бы вы повторить?
Многие собеседники растерялись бы от такого поворота, но только не Юстин.
– Э-э… Вы вроде театром интересуетесь, леди Виржиния, – просто ответил он. – А у меня, вот совпадение, ложа в театре выкуплена. Очень удобная, представьте себе. Сцену замечательно видно. Может, как-нибудь… э-э… соизволите посетить?
Мне стало смешно. Это что, попытка назначить свидание мне?
– Я бы с удовольствием, мистер Юстин, но у маркиза Рокпорта тоже есть своя ложа в Королевском театре, – с видимым сожалением покачала я головой. – Боюсь, он будет огорчен, если я не воспользуюсь ею, когда мне вздумается почтить вниманием новую пьесу.
– А кто этот маркиз Рокпорт? Ваш заботливый дядюшка? – Черные глаза подозрительно заблестели. – По правде сказать, я во всяких хитросплетениях – пень пнем, леди Виржиния.
– Нет, мы не родственники. Он мой жених. Однако прошу меня простить, – одарила я растерянного дельца виноватой улыбкой. – Сэр Корнуэлл с супругой почтили своим присутствием «Старое гнездо». Мне следует поприветствовать их.
– Э… Конечно. Значит, в театр вы не пойдете? – сделал последнюю попытку мистер Юстин.
– Нет. – Улыбка моя стала сладкой. – Жду от вас делового письма по поводу поставок с Нового континента.
С четой Корнуэлл я заговорила, пребывая в самом прекрасном настроении. Давненько мне не случалось так развлекаться!
О том, что беседа между сэром Харрингтоном и Эрвином Калле прошла удачно, я узнала из третьих уст, от леди Клэймор. Она поблагодарила меня за содействие и выразила удивление тем, как заинтересовался мною мистер Юстин. Я отшутилась, но подумала, что мне стоит на несколько дней уехать из Бромли на случай, если удачливому дельцу вздумается вновь посетить кофейню в ближайшие дни. Весьма кстати подвернулось сообщение управляющего. Он уведомил меня, что в отделке загородного особняка появилась небольшая заминка и требуется мое личное присутствие. Поэтому в понедельник я приказала Магде собрать вещи в дорогу, Лайзо – готовить автомобиль и, оставив кофейню на Георга, ранним утром вторника отправилась в путь. Все равно присутствие мое в городе не требовалось. Эллис так и не появлялся, увлеченный тайной леди Тайны – хорошенький каламбур! Мистер Калле приступил к работе над портретом будущей леди Харрингтон. В «Старом гнезде» из-за жары образовалось затишье – самое время, чтобы наведаться в особняк ненадолго. Меня не смущало даже то, что ночевать бы пришлось во флигельке для слуг.
Заминка, к слову, свелась к сущей ерунде. В самом начале ремонтных работ я наняла двух мастеров. Один отвечал за отделку внутреннюю, другой – за фасад и оформление сада. Пока сферы деятельности не пересекались, все шло хорошо, однако за открытую веранду на втором этаже разгорелась настоящая битва. Пока я мирила мастеров и распределяла между ними работу, у меня разыгралась настоящая мигрень. А потом обнаружилось, что куда-то пропали картины из галереи на третьем этаже… В заботах прошел весь день. Я опомнилась только тогда, когда Магда с несвойственной ей робостью поинтересовалась, куда и, главное, как подавать ужин. И тут выяснилось, что, несмотря на предупреждение, никто и не подумал ни приготовить для меня комнату, ни позаботиться о пропитании.
Смуглый волоокий юноша, один из молодых помощников управляющего, ответственный именно за этот мой особняк, извинялся и разводил руками, предлагая послать за ужином в пригород, в ближайший ресторан, либо довольствоваться простой пищей – картофелем и соленьями. У меня даже не было сил рассердиться толком. Да и юноша сам, видимо, не баловал себя изысками и ел вместе с мастерами и рабочими, так что он вызывал, скорее, сочувствие, нежели раздражение. Ошибся, не выполнил указание – с кем не бывает, особенно по молодости? Сам-то ведь не шикует, работает много…
Я, разумеется, была недовольна сложившейся ситуацией, но виду старалась не подавать. Истинное благородство проявляется не в том, чтобы воротить нос от всего «простонародного», а в том, чтобы снисходительно не замечать низменные трудности, даже если они касаются вашего желудка. И ужинать бы мне простым вареным картофелем, но помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.
– Леди Виржиния, не думайте, что я вам навязываюсь, – подал голос Лайзо, смиренно простоявший у стены в течение всего разговора с помощником управляющего. – Или что я хвастаюсь… Дело такое. Мне много где работать приходилось, вот и поварничать тоже. Особых деликатесов обещать не могу, но жаркое и печеные яблоки сделаю так, что вам и в голову не придет побрезговать.
– Вы были поваром, мистер Маноле? – удивилась я. – А при каких обстоятельствах… нет. Не говорите лучше. Мистер Оуэн, проводите, пожалуйста, мистера Маноле на кухню и снабдите его всем необходимым для приготовления ужина на четверых человек.
– Четверых? – Юноша удивленно заломил соболиную бровь.
– Да, разумеется. Не вижу смысла в том, чтобы накрывать стол дважды – сначала для меня, а потом для Магды, мистера Маноле и вас, – я только рукой махнула – спорить не хотелось. Интересно, Лайзо догадается приготовить хоть что-нибудь холодное? Скажем, ягодный морс? Впрочем, с этим и я сама справлюсь, если что, – работа в кофейне давала мне некоторые преимущества по сравнению с другими леди. – Ступайте. Уже и так поздно. А я пока,
