Нынче днем я закончил исследование записок и получил прелюбопытные результаты. Во-первых, все послания совершенно четко делятся на три группы. Во-вторых, в каждой группе использованы различные виды чернил и бумаги; почерк тоже разный. В-третьих, разнится и содержание.
Больше всего записок сделано современными чернилами на довольно дорогой бумаге. Текст же таков: «Готовься расстаться с жизнью в ближайшее время! Ты приговорена». Таких записок пятнадцать. Намного меньше, всего шесть штук, посланий, сделанных на относительно дешевой бумаге старыми, загустевшими чернилами. Текст почти полностью меняется: «Готовься расстаться с жизнью через тридцать шесть ночей или верни то, что тебе не принадлежит».
Но самые странные записки – из третьей группы. Из всего две, моя милая мисс Э., но загадок в них хватит на сотню писем с угрозами.
Эти записки сделаны на очень старой бумаге краской, найти которую теперь можно только в музеях и у собирателей древностей. В них, как видите, не содержится никаких угроз, только слово «ложь», написанное вычурным почерком.
Либо Вашу А. шантажируют три человека, либо мы с Вами что-то упускаем, дорогая мисс Э.
А потому я прошу как можно скорее направить мне письмо со всеми сведениями, которыми Вы располагаете. Также при возможности обязательно уточните, не совершали ли сыновья А. каких-нибудь безрассудных поступков, которые могли уверить А. в том, что мальчики неспособны жить своим умом.
Благодарю за интересное дело, мисс Э. Давненько мне не случалось так увлечься – пожалуй, с тех самых пор, как опасность угрожала Вашей жизни. Совместные расследования становятся, похоже, традицией.
И это, право, не самый дурной способ провести досуг.
Восхищенный и очарованный Вашей задачкой,
Эллис Я дважды перечитала письмо, прежде чем отложить его. Конечно, в проницательности Эллису не откажешь. Не видя картину целиком, по одним лишь моим словам да по бумажкам с угрозами, он сделал предположение, которое попало в точку.
Теперь, кажется, я поняла, где ключ к разгадке. Осталось только узнать: что натворили близнецы четыре месяца назад.
И как в этом замешан Фаулер…
Послание для Эллиса вышло очень и очень обстоятельным. На подробнейшее изложение событий последних дней я потратила около полутора часов, зато и результатом осталась довольна. Надеюсь, что и сам Эллис не разочаруется. Все, что я могу сейчас сделать – это отправить ему письмо и лечь спать, чтобы уже завтра, на свежую голову, поговорить с близнецами начистоту.
Мне одиннадцать лет. Через год… нет, уже через восемь месяцев я отправлюсь в пансион имени Святой Генриетты. Уезжать из дома совсем не хочется, но отец настаивает, а матушка плачет, но не оспаривает его решений.
Мне одиннадцать лет, и пока еще я могу разъезжать с леди Милдред по всей Аксонии, навещая ее друзей и знакомых. Обычно поездки приносят только радость… Но сейчас я прячусь за портьерой и ужасно, ужасно боюсь выдать себя даже вздохом.
Маленькой девочке нельзя находиться в библиотеке у герцога, но играть с младшими детьми, да к тому же мальчишками, так скучно…
А теперь сюда пришли эти и ругаются.
– Стеф, ты и впрямь думаешь, что эти ублюдки – твои д-дети? Да они похожи на тебя не б-больше, чем на твою обожаемую Абигейл! Наверняка она нагуляла их на стороне.
– Глупости. Зачем бы Абигейл меня обманывать? Да, мальчики не похожи ни на меня, ни даже на родственников по моей линии. Разве что на кузину Мод. Но я доверяю Абигейл… и, в любом случае, это ее дети. Уж в этом сомневаться не приходится.
Грохот. На пол сыплются книги.
– И ты г-готов передать титул тому, в ком нет твоей к-крови? Что бы сказал наш отец, если б-бы титул перешел к б-безродным п- поросятам? Он д-должен передаваться по крови, иначе это… воровство! Да, воровство!
– Ты переходишь всякие границы.
– Я всего лишь забочусь…
– Позаботься о себе – умолкни. Иначе я за себя не отвечаю.
– Т-ты не можешь…
