Михаил Чарович подхватил ее на руки, делая первые шаги по воде. Рядом с ним шли Тимофей Хочуха и Степка Разиня, оба с горящими факелами. Остальные растянулись вереницей позади.
Проход был узким, пробираться приходилось гуськом. Владислава невольно прижималась к боку князя Михаила. Она была бы и рада держаться подальше от своего мучителя, но тут действительно было не развернуться. К тому же она была так слаба, что без поддержки не прошла бы и двадцати шагов.
Когда под ногами перестало хлюпать, ее спустили наземь. Ход слегка расширился, теперь можно было идти по небольшому уступу, оставленному текущей водой. Пахло камнем, сыростью, гнилью. Но эха не было — все звуки словно бесследно поглощались подземельем, так что приходилось чуть ли не кричать в самое ухо.
Князь отобрал факел у Степки Разини и пошел впереди, доверив парню вместительный саквояж. Второй рукой он по-прежнему обнимал Владиславу.
— Устала? — обратился он к девушке. — Ничего, скоро отдохнешь.
Княжна покачала головой. Она была слишком напугана, чтобы говорить. Девушка сама не понимала, откуда в ее душе взялся этот страх, но он нарастал с каждым шагом. Она еле переставляла ноги. В глазах темнело. Сознание уплывало куда-то. Вот она опять летит… нет, плывет. Ее несет куда-то ледяная река, и чье-то лицо склоняется над нею во мраке. Это не человек. Это чудовище, хотя черты его лица вполне людские. Оно тянется к ней, обнимает, прижимается к ней и…
— Не-э-эт!
Ноги девушки подкосились, и она упала в обморок.
Выругавшись, Михаил Чарович сунул Тимофею Хочухе второй факел, подхватил бесчувственную падчерицу на руки и зашагал вперед. Осталось всего десятка три шагов. Они так близко к цели, а эта дуреха сознание теряет.
Идти впрямь было всего ничего. Еще немного — и они оказались в просторной пещере, где нашлось место всем. Разбойники подняли факелы повыше, озираясь по сторонам. Михаил Чарович осторожно опустил бесчувственную княжну на пол у стены.
— Не стойте столбами, — приказал он. — Воткнуть факелы в стены! Зажечь новые, чтоб было хоть чуть-чуть светлее. Степка! У меня в саквояже свечи. Доставай все, сколько есть. И шевелитесь, пока я эту в чувство приводить буду.
Люди разбрелись вдоль стен. В поперечнике пещера оказалась довольно приличного размера — шагов тридцать, — и, кабы не осыпь с одного бока, была бы идеально круглой. Пол только был неровным, изрытым временем. Тут и там валялся какой-то мусор. Князь помнил, что под некоторыми холмиками нашли свой последний приют те, кто осмелился сунуть нос не в свое дело.
— А где сокровища? — прозвучал обиженный голос Степки Разини. Парень, похоже, ждал, что тут будут горы серебра и золота и полные сундуки драгоценных камней.
— Там, — мотнул головой князь Михаил. — Иди и открой!
Посреди пещеры находилось присыпанное землей, трухой и пылью продолговатое возвышение. Люди устремились к нему. Пользуясь тем, что на него никто не смотрит, даже очнувшаяся Владислава, Михаил Чарович торопливо полез в саквояж, доставая необходимые снадобья. Хорошо, что эти глупцы сунулись без разрешения. Горький пример научит их почтительности.
— Эге! — услышал он голос Степки. — Да тут, кажись, сундук. И громадный какой!
— Эй, князь! — окликнул Михаила Тимофей Хочуха. — Это то, за чем ты нас притащил?
— Оно самое, — не глядя бросил тот.
— Железными обручами окован, ишь ты, — тем временем шепотом восхищался Степка. — А ну-ка, Прошка, подай топор!
— Не Прошка, а Прохор Захарьич, — солидно поправил его мужик, но топор протянул. — Куды наперед батьки в пекло лезешь?
Князь Михаил усмехнулся. Уперев ногу в край сундука, Степка замахнулся топором, собираясь всадить его в щель. Глупец! Он не подозревал, куда сунулся. Именно что в пекло! Он, конечно, поймет свою ошибку, но будет поздно, а другим его глупая нелепая смерть послужит уроком. Михаил Чарович поймал взгляд Владиславы и подмигнул девушке.
— Смотри, что сейчас будет. Только не ори!
Но Владислава все-таки вскрикнула, потому что в эту самую минуту рядом послышался знакомый голос:
— Всем стоять!
39
Они здесь были. Лясота почувствовал это до того, как увидел следы копыт.
