– Они всегда начинали первыми. Как тот прыщавый мальчишка с островов. – Ланс потрогал губу. – Ты же был свидетелем ссоры от начала до конца, почему я должен перед тобой оправдываться? Впрочем, я отвлекся. Регнар! Я уверен, что Бато и Бето устроились в жизни и без моего покровительства. Они – парни работящие, хотя и туповатые. Не пропадут. Инструменты мне, конечно, жалко. Особенно свирель. И скрипку-приму. Сейчас таких не делают. Но я обходился полтора года без них и успел привыкнуть к другим инструментам. В конце концов, их можно выкупить через подставных лиц. Во всяком случае, искать у тебя помощи я стал бы в последнюю очередь. Заставить тебя выяснять судьбу моих инструментов – это все равно что заплатить глашатаю, чтобы он три раза в день выкрикивал на рыночной площади: «Ланс альт Грегор вернулся в Аркайл!!!»
– Тогда чего ты ищешь?
– Не «чего», а «кого». Регнар, я извелся. Я похудел на пару стоунов[2]. Я хочу увидеть ее хотя бы издали.
– Кого?
Ланс пару раз моргнул.
– Кого, я спрашиваю? – повторил маг-музыкант.
– Ты что, Регнар, не в своем уме? Ее. Реналлу из Дома Желтой Луны.
– Погоди-погоди… Ту самую девчонку…
– Регнар, не зли меня. Она не «та самая девчонка», а самая прекрасная девушка от Карросских гор до Айа-Багаана. Ее глаза, как два смарагда, не нуждающиеся в огранке, ибо природа никогда не создавала ничего более совершенного…
– Эй! – Регнар пощелкал пальцами пред лицом друга. – Ты в своем уме? Я раньше у тебя таких ноток не слышал. Что с тобой?
– Я влюблен, как мальчишка, – вздохнул Ланс, а потом помимо воли его губы растянулись в широкой улыбке блаженного. – И я доволен. Три тысячи болотных демонов! Я рад! Я счастлив! Я придумываю головокружительные мелодии. Никогда раньше я не создавал ничего подобного. Правда, приходится скрываться. Никто не слышал мою новую музыку…
– Рад, что ты сохранил остатки осторожности.
– Дружище! А еще я начал писать стихи. Хочешь, прочту по памяти?
– Нет-нет, упаси Вседержитель. Поэзия никогда не была сильной твоей стороной.
– Тебе не нравятся мои стихи?
– Не нравятся. Можешь вызвать меня на дуэль и насадить на шпагу, как каплуна на вертел, но ты никогда не умел писать стихи. Это тебе кто угодно скажет.
– Может, ты и прав… – задумчиво почесал бороду менестрель. – Пожалуй, ты прав. Мне еще стоит поработать, чтобы избавиться от глагольных рифм. Но я же не о стихах тебе рассказываю.
– Не о стихах. О девушке, которую видел раз в жизни…
– Два раза.
– Ну, пускай, два. Говорил всего один раз…
– Два!
– Во время танца не считается!
– Нет, считается!
– Ты как ребенок, Ланс. Опомнись! Тебе сорок четыре года!
– Да, – кивнул альт Грегор.
– Седина на полголовы.
– Да.
– От твоего Дома тебе остался полуразрушенный замок, где никто не живет, кроме нетопырей и крыс, и герб с девизом.
– А еще дворянская честь!
– Ну да.
– Гордость.
– Конечно.
– Талант.
– И скромность.
– Не без этого… Постой-ка, Регнар, ты пытаешься меня убедить, что я не имею права влюбиться? – Ланс приложил горлышко бутылки к губам. Выругался вполголоса, поставил на стол. – Пустая…
– Ты бы меньше пил.
– Я пробовал. Пил меньше. Полгода совсем не пил. Думал, тоска у меня от вина. Потом пил так, что демонов по ночам видел. Не помогло. К гулящим девкам ходил – хотел отвлечься и забыть ее. И… Веришь? Не смог!
